tmp0

Она сморгнула слезу унижения.

— Это невозможно. Мы с Мими только вдвоем.

Сейчас. Не «были вдвоем», а сейчас вдвоем.

— В самом деле? И ты знаешь это… откуда?

— Я просто знаю, хорошо?

— Нет, ничего хорошего, и у тебя нет никакого представления, с кем она была до тебя.

— Она была. — Джек на мгновение замолчал. Затем он сказал: — Сара, разве мы не можем просто оставить эту тему? Мне жаль, что я сказал, что хочу развода. Это было глупо. Я просто не подумал.

О боже. Очевидно, Клив объяснил ему финансовую сторону разрыва с безупречной женой.

— Так что ты говоришь, ты передумал?

— Я говорю, что я с самого начала не имел этого в виду. Я был напуган, Сара, и чувствовал себя растерянным и виноватым. Причинить тебе такую боль… это было последнее, чего я хотел. Я был в панике и плохо справился со своей задачей.

Она и в самом деле чувствовала, что поспешила, и заметила это с неприятным толчком. Хотя она, без сомнения, была пострадавшей стороной, но она была в войне сама с собой. Часть ее продолжала любить его, та часть, которая провела ее сквозь лечение от рака и попытки забеременеть, таяла при звуке его голоса. В то же время та часть ее, которая только что пережила невыносимое унижение в кабинете адвоката, все еще хранила память о том, как ее муж трахает другую женщину.

— У меня болит голова, Джек. Для меня не имеет значения, хорошо или плохо ты справился с задачей.

— Забудь о том, что я сказал в то утро. Я не имел этого в виду. Мы можем пережить все проблемы, Сара, — сказал он, — но не так.

Стайка птиц исчезла, оставив бухту зеркально плоской и пустой, прекрасной в вечернем свете.

— Итак, знаешь что? — спросила она. — Я чувствую необходимость перемен.

Он колебался.

— Нам нужно поговорить о нас, — сказал он. — О тебе и обо мне.

— У тебя нет никакого представления о том, что мне нужно. — Сара не была сердита. Она была настолько далека от злости, что вошла в красную зону чувства, какого никогда не испытывала раньше, она даже не знала, что оно существует. Это было плотное, уродливое место с темными углами, где ярость собиралась и порождала образы, о которых она даже и не догадывалась. Там не было картинок, на которых она делает ужасные вещи с Джеком, там были картинки, где она делает ужасные вещи с самой собой. Это пугало ее больше всего.

— Сара, возвращайся домой, и мы…

— Мы — что?

— Справимся с этим как люди, которые заботятся друг о друге вместо того, чтобы общаться через адвокатов. Мы даже не можем назвать это расставанием. Мы можем все исправить, вернуться к тому, как все было раньше.

Ах. Ну да, сначала он говорил как злой, импульсивный, но честный человек. После того как адвокат объяснил ему, чего это будет ему стоить, он погрузился в раскаяние.

Она видела грузовик цвета шартреза, который выехал с бульвара сэра Фрэнсиса Дрейка и медленно двинулся к северу. На боковой дверце был нарисован тюлень — символ Гленмиура с 1858 года. Над головой у него сходились красные конические лучи, а позади было что-то вроде насоса. Коричневая от солнца татуированная рука с закатанным рукавом высовывалась из окна машины. Водитель немного повернулся, и Сара заметила бейсбольную кепку и темные очки.

— Почему бы мне этого хотеть? — спросила она Джека.

Она проехала полстраны, размышляя о том, как обернулось дело. Долгие часы одинокого пути заставили ее столкнуться лицом к лицу с правдой о ее браке. Она долго обманывала себя насчет того, что она счастлива. Она действовала как преданная, безупречная жена, но не была такой. Это было неприятно осознавать. Она сделала глубокий, успокоительный вздох.

— Джек, с чего бы мне хотеть, чтобы все было по-прежнему?

— Потому что это наша жизнь, — сказал он. — Господи Иисусе…

— Расскажи мне о банковских счетах. Обо всех четырех. — На нее накатило странное чувство. Глубоко внутри себя она обнаружила источник спокойствия, который действовал как общее обезболивающее. — Как скоро ты собираешься их заморозить? Не забыл ли ты сначала застегнуть ширинку? — На самом деле она знала ответ. Он предпринял все необходимые шаги через несколько часов после того, как получил пиццу. В Омахе она остановилась у банкомата, чтобы снять деньги со счета, только чтобы обнаружить, что карточка заблокирована. То же самое было и с другими счетами. К счастью, у нее есть кредитки, на которые она получает деньги за работу над комиксами.

И хотя она никогда раньше об этом так не думала, у нее были козыри. И была крупная сумма денег на счете, открытом на ее имя. По совету их доктора и Клива — которого до сегодняшнего дня она считала другом — они открыли ей счет, когда Джеку диагностировали рак. Если бы случилось самое худшее, ей бы пришлось самой принимать определенные решения.

Тогда ей не приходило в голову, что это может быть решение развестись с мужем.

— Я сделал это, чтобы защитить нас обоих, — сказал Джек.

— Нас обоих? О, я понимаю. Тебя и твоего адвоката, ты хочешь сказать.

— Ты явно не способна рассуждать разумно. Мне позвонили из банка о трансакции из отдела автопродаж…