tmp0

Затем в ею жизнь вошла Аврора, беспомощный и отвергнутый котенок, и все встало на свои места. Уилл посвятил себя ее безопасности, тому, чтобы помочь ей вырасти, дать ей хорошую жизнь. В свою очередь она превратила его из самовлюбленного идиота в мужчину с серьезной ответственностью.

— Почему я так негативно настроена? — переспросила Аврора, подбирая крошки с тарелки. — Черт, папа. С чего ты хочешь, чтобы я начала?

— С правды. Расскажи мне от всего сердца, что так невыносимо в твоей жизни.

— Пытаться быть всем на свете.

— Пытаться быть немного особенной.

Она посмотрела на него, в глазах плескался бунт. Потом она оттолкнулась от стола и направилась к своему портфелю, достала измятое объявление, напечатанное на розовой бумаге.

— Это для тебя достаточно особенное?

— Родительский вечер в вашей школе. — Он точно знал, почему это огорчает ее, но решил прикинуться дурачком. — Я не могу пойти. Я дежурю.

— Я знаю, что ты не можешь. Просто я ненавижу, когда они заставляют приходить родителей.

— Что в этом такого плохого?

Она отодвинулась на стуле.

— Как насчет того, что у меня нет матери? И никакого представления о том, кто мой отец.

— Это я, — сказал Уилл, пытаясь не показать гнева. — И у меня есть бумаги на усыновление, чтобы доказать это.

Благодаря Брайди, семейному адвокату, у него были отцовские права. Их никто не оспаривал — кроме Авроры, которая иногда мечтала о том, что ее «настоящий» отец — благородный политический узник, который разлучен с ней, потому что сидит где-нибудь в тюрьме третьего мира.

— Все равно, — сказала она, в ее интонациях звучало упрямство.

— У многих детей одинокие родители, — подчеркнул он. — Разве это так плохо? — Он жестом обвел комнату, имея в виду их дом. Деревянный дом, выстроенный в тридцатых, был не особенно модным, но из него открывался вид на пляж, и здесь было все, что им нужно, — собственные спальни и ванные, хорошая стереосистема и спутниковое телевидение.

— Ну хорошо, — сказала она. — Твоя взяла. Все просто супер.

— Это что, новая манера, которую ты освоила в седьмом классе? — спросил он. — Сарказм?

— Это просто талант.

— Мои поздравления. — Он чокнулся с ее стаканом банкой пива. В свой первый вечер после дежурства он всегда выпивал банку пива. Только одну, не больше. Серьезное пьянство не означало ничего, кроме неприятностей. В последний раз, когда он напился, это кончилось женитьбой и приобретением дочери. Человек не может себе позволить такого больше одного раза в жизни. — Ага, проговорилась, — сказал он. — Что сделает тебя счастливой и как мне дать это тебе?

— Почему с тобой все такое черно-белое, папа? — спросила она в раздражении.

— Может быть, твой отец дальтоник. Ты должна помочь мне выбрать рубашку для родительского вечера.

— Ты что, пойдешь? Я не хочу, чтобы ты шел! — завопила она.

Он не подал виду, что такое ее отношение — это стрела в его сердце. Не бывает хорошего возраста, чтобы бросить ребенка, но Уилл считал, что Марисоль выбрала самый ужасный. Когда Марисоль ушла, Аврора была слишком юной, чтобы видеть мать такой, какая она есть, однако достаточно взрослой, чтобы иметь воспоминания, словно тонущая жертва, всплывающая к поверхности. За все эти годы Аврора хранила эти воспоминания с детским идеализмом. Не было способа, чтобы приемный отец заменил си мать, которая расчесывала бы ей волосы, пекла блины к обеду и знала все слова из «Короля-льва».

Однако он не переставал пытаться заменить ей мать.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но я иду, — сообщил он ей.

Аврора ударилась в слезы. В последнее время это стало се специализацией. Словно по сигналу, она плакала и переставала. В одно мгновение он услышал скрип, когда она бросилась на кровать.

Уилл подумал, не выпить ли еще пива, но решил, что не стоит. Иногда в такой ситуации он чувствовал себя таким одиноким, что у него было ощущение, будто он дрейфует в море. Он подошел к доске у двери. Они с Авророй использовали ее для напоминаний и писали на ней список покупок. Взяв мел, он написал: «Родительский вечер — четв.», чтобы не забыть. Наверху сердитая Аврора бросилась на кровать, и та недовольно скрипнула в ответ.

8

Удаляясь от города, Сара не велела себе сосредотачиваться на Джеке и на том, что он ей сказал. Но вместо этого она перебирала в уме их разговор, словно искала скрытое значение в каждом слове. «Ты пока не готова осознать свое участие в этом».

Из всего, что он сказал, это было самым абсурдным. В чем ей себя винить? В том, что она променяла неумеренно жрущий бензин GTO на «мини»?

«Пожалуйста, возвращайся домой», — убеждал ее Джек.

«Я дома».

Однако пока она этого не чувствовала. Ей никогда не было комфортно в собственной коже, где бы она ни жила. Теперь она осознала кое-что еще. Ее сердце не имело дома. Хотя она выросла здесь, она всегда искала что-то еще — вне дома — место, которому она бы принадлежала. Но она так и не нашла его. Может быть, она вскоре откроет, что это — место, которое она оставила где-то позади. Место вроде этого.