То АТО. Дневник добровольца

Десять лет прошло — а мозгов так и не прибавилось, все так же оказываюсь в идиотских положениях… Рассуждая логически, в 45 лет буду генератором дурацких ситуаций! Вот как тогда, в госпитале: заскакиваю взмыленной лошадью с ручьями пота и багровым лицом в неврологию, прошу (кричу?): «Дайте, фффуххх. Киселя, фффуххх…».

Все бабульки в белых халатах пытались закрыть передо мной двери — дескать, короткий день, но после подвигов на склоне у меня появилась суперсила убеждения. Хотя, с другой стороны, искал ведь я в психиатрии и неврологии, а там люди к психам привычные, по лицам буйных быстро вычисляют…

Фразы с той стороны быстро стали с уменьшительно-ласкательными интонациями: «Не волнуйтесь! Так с какого по какое число вы тут лежали? Не вы лежали? Вы не Кисель? Я вижу, что не кисель… Кисель лежал? А вы кто? Что не кисель, я уже поняла… А паспорт у вас есть? Вы из какого отделения? Похоже, недолежали…» (последнее не вслух).

В итоге я задолбал киселем неврологию, а оказалось, что лежал он в психиатрии, и продаттестат забрал кто-то из Десны.

В моем возгласе «Кто забрал!?» было, наверное, столько горя и муки, что имя этого несчастного решили мне не называть. А потом «вспомнили», что то была женщина (в надежде на то, что на женщину рука у меня не поднимется).

Сфотографировал запись в журнале (типа я сделал все, что мог) и убежал, пока санитаров не вызвали. Еще раз всех с праздником! Завтра продолжу.

Большинство новоприбывших в Десну раскручивают на выпивку, ведь поехать в армию без водки, да еще не нажравшись как следует, — моветон, или плохая примета, что ли. Вместе с третьей, апрельской волной мобов бутылки так и замелькали, а тут еще и под подушкой обнаруживаю литр водки и банку пива. Я, конечно, старался быть хорошим мальчиком, и первоапрельский Дед Мороз не мог это не отметить, но чтобы так буквально…

Вспомнился фильм «Сталкер» — заветные желания: просишь вылечить брата — получаешь мешок золота; просишь перевода из Десны в в/ч — получаешь водку… Впрочем, суровый армейский дедушка Мороз, видимо, других подарков, кроме ерша, у себя в мешке и не держит…

Оказалось, все проще: видите ли, другого места побухать не нашлось, как на моей кровати. Пришлось войти в образ строгого деда — повыгонять доверчивых духов, попугать их: ужо дедушка сам все выпьет, жажда у дедушки нечеловеческая.

Еще у моего соседа, нежинского С., оказалась интересная реакция на алкоголь: практически не пьянеть, но не успокаиваться, пока еще что-то осталось. Защита остатков моего кагора, спрятанного в недрах тумбочки после выпитой им третьей кружечки, напоминала битву феминистки и похотливого кавказца. Это выглядело примерно так.

Я, в роли редактора VOGUE (Эвелина Хромченко-стайл): «Мужчина, вам русский язык доступен? Печень не жмет?»

Он, ласково блестя глазами: «Ню давай, не жматись, дарагой, это уже паслэдняя. Адын разик, савсем чут-чут».

Я, вспоминая предыдущих синячных «хероев»: «Вам в расширенном состоянии сознания легче легкого промахнуться на чуть-чуть и завалиться на мою кровать вместо своей, а у меня психика нежная, ранимая, обойдусь без падающего центнера счастья. Забыли, небось, как февральские «чуть-чуть» не попадали в туалет и журчали прямо на пол, сидя на кровати? А потом устраивали конкурс по прыжкам головой в тумбочку!»

Он, в легком недоумении: «Ти ЧИТО, нэ видишь — я нармалный!»

Ну да, до этого всего-то по литру вина выпили со вторым С.

В итоге разговор скатился до уровня «ну мааам», и, отчаявшись, С. пошел дораскрывать свой творческий потенциал к новоприбывшим.

А у подселенных в отдельную комнату казармы АТОшников из 11-го батальона «Киевская Русь» нашлась гитара, так что довелось и отголоски песен послушать. Зато дискотека «Афган — подъезд 80-х (диджей Розенбаум)» как-то не задалась.

Начал обзванивать знакомых. У некоторых та же ерунда, что в Десне: безделье или наряды. Другие довольны, с их взводами занимаются. Похоже, как и везде, здесь все зависит от командира. Хорошо там, где нас нет, — когда спрашиваю, может, к вам проситься, ответ в основном: «Ну, в нас не дуже… От я чув про *** бригаду, там добре», — и так друг на друга переводят.

Если кто уже в АТО (а таких уже почти половина), разговор почти сразу заканчивается. Как сказал один парень: «Здесь нужно отучаться болтать». Еще один прямо сказал, что эти непонятные щелчки в телефоне — прослушка. Палатки, еда — так себе, народ болеет, бухло присутствует, что делают — не говорят, некоторые буркают вполголоса, что после майских начнется и лучше мне сидеть тихонько и не отсвечивать.