То, что делает нас людьми (СИ)

Квартира Престона располагалась на третьем этаже небольшого дома, так что Максу даже не пришлось пользоваться отсутствовавшим там лифтом. Он довольно легко одолел все девять лестничных пролётов и оказался у двери. Рядом висел старенький замок, да и сама дверь не была новой. Максу в голову пришла мысль, что Престон, должно быть, живёт здесь со своей глуховатой бабушкой. Будет неловко, если дверь откроет именно она.

Макс нажал на звонок. Послышался пронзительный… звон. Звонки звенят. Это довольно рядовое явление. И дверь открылась в ответ на звонок. Правда, не дверь Престона. Из квартиры напротив выглянул заспанный мужичок. Какое-то время он сверлил глазами Макса, будто пытаясь запомнить его в мельчайших деталях. Макс, не зная, как реагировать, показал ему язык. Мужичок скрылся за дверью, а Макс продолжил звонить.

И наконец ему открыли дверь.

И открыл, к счастью, Престон. Живой и здоровый.

Если обычный внешний вид Престона описывался словом «неряшливый», то для этого слова ещё не придумали. Волосы, обычно распущенные, сейчас нелепо были собраны резинкой в неаккуратный пучок. Дурацкий свитер исчез, на его месте была простейшая футболка, покрытая свежими пятнами кофе. Слишком свежими.

— Хай, — Макс приподнял руку в приветственном жесте, стараясь скрыть удивление, вызванное внешним видом Престона. Тот ответил вялым кивком.

— Чего тебе надо? — Престон говорил в нос, и Макса это даже немного успокоило. Престон, оказывается, всего лишь заболел.

Стоп. Разве обычная простуда может помешать ему явиться на репетиции? Настолько важные для него репетиции.

— Ну, ты не отвечаешь на звонки и прогуливаешь репетиции, — Макс передёрнул плечами. — Луиджи с Евой типа немного волнуются, где ты. Без тебя всё развалилось.

— И пусть развалилось, — отстранённо сказал Престон. Глаза у него были красные. Может, у него началась какая-нибудь аллергия? На кошек, например.

Интересно, есть ли у Престона аллергия на кошек?

— Чего? — не понял Макс.

— Говорю, пускай она развалится, я плевал.

Он мог сказать это драматично, и тогда бы Макс решил, что у него какой-нибудь дурацкий творческий кризис или что-то подобное. Или подростковые метания. Что угодно, в общем, но не что-то серьёзное. Однако Престон звучал пугающе.

— Ты? — он не верил своим ушам.

— Ты так и собираешься тут стоять? — ответ на этот вопрос, впрочем, не особо интересовал его, судя по голосу. Вообще, его, кажется, мало что сейчас интересовало. Да и смотрел он не в глаза Максу, а куда-то в другое место, в точку где-то на его плече. А это было очень низко.

— Ну, если ты впустишь меня в квартиру, я не буду тут стоять, — намекнул Макс.

Престон посторонился, пуская его к себе. На его лице читалось безразличие. Кажется, ему было плевать на всё. И это очень сильно напрягало.

Кажется, Престон действительно жил с бабушкой. Или сам в душе был бабушкой, потому что квартира была обставлена по-старому, в каком-то трогательном стиле сороковых-пятидесятых. На вешалке висело огромное пальто, у входа выстроились в ряд красивые туфли. На большинстве поверхностей лежали вязаные салфеточки, а обои представляли собой полотна пастельных цветов.

Престон закрыл за ним дверь.

— Ты пришёл убедить меня пойти на репетиции, да? — вяло поинтересовался он.

— Ну, видимо, — Макс передёрнул плечами и направился вглубь квартиры. Первая попавшаяся ему открытая дверь вела в полукруглую гостиную. Престон плёлся следом. — По крайней мере, мне нужно знать причину твоих прогулов. Не могу же я вернуться к Еве с пустыми руками.

Макс плюхнулся в старенькое кресло, расположившееся у не менее старого камина. Господи, сколько лет этим апартаментам? Престон остановился в дверях и обхватил себя руками.

— Я на репетиции вообще больше не приду. И на премьеру тоже, — отозвался он, пропустив мимо ушей реплику Макса.

По стенам комнаты были развешаны разнообразные фотографии Престона, изображающие все этапы его взросления – как и в физическом плане, так и в театральном. Вот он на сцене в костюме а-ля Ромео, вот он строит из себя какого-то бизнесмена… Никого, кроме Престона, на снимках не было. Исключая, пожалуй, одну фотографию, стоявшую на камине. С чёрно-белого снимка улыбались двое людей, одетых а-ля пятидесятые. Макс предположил, что это, вероятно, бабушка с дедушкой Престона.

Он окончательно укрепился во мнении о том, кому квартира принадлежала.

— Не придёшь на премьеру? — Макс пытался звучать саркастично, но получилось, скорее, истерично. Потому что это всё звучало… слишком серьёзно. — Театр ведь типа… твоя жизнь.

Макс окинул взглядом фотографии на стенах ещё раз, подчёркивая этим свои слова. Престон тут же словил его взгляд и… метнулся к стенам, агрессивно срывая с них рамки. Какие-то были на верёвочках и потому легко слетали, оставляя за собой хлопок рвущихся нитей. Другие же были на железных крючках и вылетали из стены вместе с гвоздями.

— Престон! — Макс подскочил с места и, чуть не споткнувшись о журнальный столик, кинулся останавливать разбушевавшегося театрала. Тот уже сорвал половину фотографий; он не церемонился, и рамки летели на пол, разбиваясь.