То, что делает нас людьми (СИ)

— Просто всё пошло не по плану, — выдавил Макс.

— Да! И… я ведь всё ещё звучу эгоистично…

— Ну, ты говоришь, что она могла умереть в любую минуту и…

— И я должен был уделять как можно больше времени ей, а не мыслям о том, как я порадую её своей постановкой… Как она уйдёт на покой, зная, что у меня… есть будущее…

А она умерла даже не в твоём присутствии, — с сочувствием подумал Макс.

— Может, тогда ты… ради неё постараешься всё же… обеспечить себе будущее и не бросать театр? — попытался Макс.

— Театр – моя величайшая ошибка.

— Ты же не хочешь винить театр в том, что ты сраный эгоист, ни на минуту не задумавшийся о бабушке? — получилось как-то слишком резко. Но по-другому Престона из этого не вытащишь. Он же потонет в.. в этом всём горе и производном. А если сказать ему прямо, то…

У Макса внутри всё сжалось. Эгоист здесь ведь не только Престон.

Они оба хороши.

Только Престон остался в одиночестве, а Макс должен был Престону как-то помочь.

— Я… — Престон вздохнул. — Ты прав. Но…

— Что «но»?

— Мне теперь жить с этим. Каждый раз, смотря на эту квартиру, на эти обои…

— А разве квартира теперь твоя? — тупо спросил Макс.

— Ну, я совершеннолетний, а бабушка завещала её мне. Скорее всего. Я думаю, где-нибудь в её комнате есть документы… Чёрт, это так неправильно, говорить об этом сейчас.

— Если тебя тяготит прошлое, то постарайся оставить его в прошлом, — буркнул Макс.

— Это произошло вчера! — в сердцах воскликнул Престон.

— Со вчера прошло уже достаточно времени. Я не говорю, что ты не должен скорбеть, но… постарайся хоть немного взять себя в руки. Приходи завтра на репетиции. Отвлекись.

Престон молчал. Молчал достаточно долго – Макс уже сам начал сомневаться в том, что только что наговорил. Всё же заставлять Престона работать в такое время… Хотя нет, это было правильно.

— Всё же ваша пьеса – результат работы многих людей. Она нужна каждому из вас. Для поступления.

— Тебе Дольф это сказал, да?

— А разве это не правда? В любом случае: ты подвёл бабушку, сосредоточившись на пьесе. Но скольких людей ты подведёшь, забив на неё?

— Человек двадцать, — угрюмо подсчитал Престон.

— Вот видишь. Займись пьесой. А остальное отложи на потом.

— Я не могу отложить похороны, — отозвался Престон.

— Да, но… постановка в субботу. Сейчас вторник. Вы уже отрепетировали все сцены. Руководство можно возложить на Еву в том числе.

Макс сам не верил, что помогал Престону. Причём с таким упорством. Таким усилием. Такой отдачей. Он никогда прежде не чувствовал себя настолько заинтересованным в успехе чего-либо. Было ли это искренне? Кажется, да.

Получается, Макс не был таким эгоистичным, каким себя считал? Он явно был, ну, хоть немного искреннее, чем ему казалось. Иначе бы ему было совсем наплевать на Престона.

Ведь ему было не наплевать на Престона? Хотя, если в такой ситуации он задумался о себе…

Да уж, они оба, конечно, хороши.

Аплодисменты.

— Похоронами занимается отец, — пробормотал Престон. — Так что от меня, наверно… не знаю, что от меня требуется. Я никогда раньше не сталкивался со смертью.

— Тебе повезло, — попытался поддержать его Макс. — Но, я думаю, тебе скажут, что ты должен. А пока… лучше бы тебе завтра появиться на репетициях. Хотя бы ненадолго.

Престон глубоко задумался. И через несколько минут, всё же, согласился.

— Да, я… я приду. Обязательно.

— Вот и славненько, — отозвался Макс, пытаясь копировать манеру Дэвида завершать разговор. Получилось, правда, не очень складно и скорее как-то вымученно. — Я завтра проверю, — сурово добавил он, пытаясь сгладить эту заминку. Престон кивнул. — Я же могу оставить тебя одного?

Ему совершенно не хотелось тратить остаток дня на Престона. Скоро, между прочим, будут показывать новые серии «репутации». Это, всё же, не менее важно… Ладно, нет, это менее важно. Но Макс попросту боялся нагружать себя ответственностью сверх меры.

И Престон кивнул. Он сам хотел остаться один, ему это было необходимо точно так же, как чьё-либо присутствие какое-то время назад. Макс дал ему возможность выговориться и справиться с волной отчаяния и боли. Той, которая топила Престона последние несколько часов.

Теперь же ему предстояло справиться с самим собой. С ненавистью к себе и отвращением. И сделать пару иных важных вещей. Поэтому он легко отпустил Макса.

И тот направился к выходу. Мимо старых туфель, мимо огромного пальто, которое уже никому не понадобится, мимо вязаных салфеток на старую лестничную клетку.

— Спасибо, — кое-как выдавил Престон на прощанье.

Макс чувствовал, что это – не простая благодарность. И в ней заложено что-то ещё. Но разбираться, что именно, он не стал.

— Обращайся, — просто ответил он и пошёл вниз по лестнице.

Удивительно, что это было их первое нормальное прощание.

Макс думал об этом, пока ехал в автобусе. Думал, пока шёл по улице в сторону дома. Думал, столкнувшись с кошкой.

Кошкой.