То, что меня не убьёт...-1

А Миль быстро нагнулась, подняла и крепко сжала, комкая: нельзя быть таким беспечным и разбрасываться материалом. Как раз перед каникулами они проходили наведение порчи… В её руках перчатка зашевелилась, распадаясь на кусочки… которые Миль бросила прямо на пол — и отряхнула руки, наблюдая, как пол принимает в себя остатки: Дом окончательно признал её как Хозяйку.

Гор тоже пронаблюдал это и прошипел, пока ему перевязывали ладонь:

— Ведьма!

Миль в ответ мило улыбнулась, сделала ему книксен и, повернувшись спиной, покинула зал.

Она больше не собиралась спорить с судьбой. Ведьма так ведьма.

…В её спальне, где-то под кроватью, рассыпался пылью злосчастный Список…

13 октября 2011года.

Вне игры

Сквозь путаницу дней ломлюсь вперёд упрямо,
но, чуя за спиной родимое тепло,
миную на пути все рытвины и ямы:
открыта дверь моя — и мне идти светло.
Казалось — я всегда смогу туда вернуться,
но, словно книжный том, сквозняк захлопнул дверь.
И я совсем одна. И страшно обернуться.
И холодно спине: я крайняя теперь.
Как ёжится душа — испуганный подросток!
Сбивая ноги в кровь, я убегаю в ночь… —
Но выпадаю вновь на тот же перекрёсток:
пора уже решать, и некому помочь.
Да, этот выбор — мой, плохой или хороший.
Ну, хочешь — кости брось… А в спину мне сквозит:
— Не бойся, я с тобой. Уж я тебя — не брошу…
Чего ты так дрожишь? — Используй реквизит.
Всё зная наперёд — какой же это выбор…
Да хоть глаза закрой — а всё предрешено:
зелёные глаза. Наследственности глыба.
Родимое клеймо — родимое пятно…
Мне станет скоро мил нарядец твой неброский.
Я молча соглашусь: а может, повезло?

…И чёрное крыло уютно, по-отцовски,

укутало меня. И стало так тепло…

Завалившись на кровать, Юрий бренчал на гитаре. Нет, ноги он, конечно, свесил, чтобы не пачкать постель. Стало быть, как он считал, криминала никакого — ну, примнёт он немного покрывало, подумаешь. Ну и что? На то и кровать, чтобы человеку было удобно жить, как ему хочется. Почему в своём доме надо вести себя как-то так, а не иначе?

Но Миль, застав его на «лежбище», непременно начинала «ворчать» и швыряться разными предметами, не всегда мягкими. Поэтому Юрий предпочитал не нарываться. Тем более, что он прекрасно понимал, что причиной её плохому настроению вовсе не примятая постель, которую Дом непременно поправит, стоит с неё встать. Девочка переживает за него, непутёвого своего дядьку. Завтра Игра, отговоры ни к чему не привели, убеждения не подействовали. Вот и снимает племянница стресс, как умеет. И это ещё она по-божески буйствует, в руках себя держит…

Ладно бы это первая его Игра, так ведь нет же. Но девчонка нервничает… И Юрий её, в общем-то, даже понимает. Слишком много девочка потеряла за свои неполные семнадцать годочков. Слишком многих, если точнее… Только и остались — он, Юрий, да его отец, девочке — двоюродный, почти родной, дед.

Не считать же роднёй Горигора… Проклятого Грая, как зовут его за глаза собственные подданные…

Да, как ни странно, Гор получил-таки трон. Одарённая наследница у него имелась, пусть и не под его опекой — и свидетели тому были. Люди мотивировали свой выбор тем, что Проклятый по определению не сможет быть подлецом и они, таким образом, получат лучшего правителя в истории… Как хохотал Ксанд, узрев в зеркале лицо Горигора, узнавшего результат выборов! На недоумение внучки и сына он ответил:

— Даже самый лучший и честнейший правитель оказывается время от времени перед дилеммой: совершить то, чего требует его совесть или то, чего требует благо подданных, — и, покосившись на Миль, добавил: — Если Гор не совсем дурак, он откажется от трона.

И все трое внимательно следили за тем, как мнётся на глазах сотен людей Горигор-хиз-Грай, разрываясь между жаждой власти и желанием жить. Какое-то время Ксанд даже думал, что ошибся, что Гор устоит перед соблазном и не переоценит своих сил и способностей… Но Ксанд слишком редко ошибался в таких вопросах.

— Стало быть, — констатировал он, наблюдая коронацию, — ты у нас теперь практически Мёртвый Грай… Или Жадный Грай… Или Глупый Грай — что было бы точнее всего…