То, что мы оставили позади

— Мне очень жаль, детка. Я больше никогда не сделаю этого с тобой, — лихорадочно пообещал мой муж. — Поставьте ей ещё одну эпидуралку, или обезболивающих дайте, или чёртовых лошадиных транквилизаторов немедленно! Что угодно, только исправьте это, — гаркнул он.

Я опустила голову на приподнятое изголовье и зажмурилась. Прохладная ладонь Нэша легла на мой лоб. Я почувствовала его губы у моего уха.

— Я здесь, Ангел. Я с тобой. Ты непременно справишься. Вся тяжёлая работа досталась тебе, и я пи**ец как сожалею. Я бы сделал всё что угодно, чтобы забрать у тебя боль. Что угодно. Но клянусь тебе, после этого тебе никогда не придётся делать что-то одной. Окей?

Я кивнула и открыла глаза.

— Окей.

— Приготовься. Нам нужна хорошая потуга, Лина, — сказала медсестра.

— Ты сможешь, детка. Ты вернула меня к жизни. Ты можешь подарить жизнь ещё двум человечкам. Потому что ты сама магия, бл*дь.

Я стиснула его ладонь своей и крепко держала. Его голубые глаза горели так ярко.

— Ты мне нужен, Нэш.

— Наконец-то.

Я покачала головой.

— Ты всегда был мне нужен.

— Я здесь, рядом. Давай начнём это приключение.

— Мне не терпится оказаться в «после», — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

* * *

Насколько я могла сказать, маленькое сморщенное личико под синей шапочкой не походило ни на меня, ни на Нэша. Он выглядел как ворчливый старичок с крошечными пальцами. Я положила голову на плечо Нэша. Он забрался на кровать рядом со мной, и мы сидели, держа на руках сына и дочку и наслаждались первыми минутами в качестве семьи из четырёх человек.

Нэш смотрел на нашу малышку-дочку с выражением чистого благоговения на лице. Я почувствовала, как моё сердце раскрылось посередине, подстраиваясь под это новое огромное количество любви.

Мой героический муж держался за нас двоих. Он держался до тех пор, когда близнецов запеленали, объявили здоровыми и сказали, что мне ничего не грозит. Затем, с выражением любви ко мне на его привлекательном лице, Нэш Морган грохнулся в обморок.

— Так бывает постоянно, — сказала медсестра, когда пошла за нюхательными солями и пластырями.

Я умудрилась кое-как сделать селфи, пока Нэш без сознания валялся у моей кровати. Лучшие моменты в нашей семье включали кровь и синяки.

— В комнате ожидания ждёт примерно двадцать человек, принёсших столько шариков, что хватит на целый карнавал, — объявила медсестра позднее.

— Наверное, нам стоит впустить их, пока их не выгнали, — сказала я. Я чувствовала себя так, будто моё тело раскроили надвое и сшили обратно, и я бы отдала левую руку за консилер и тушь. Но я обрела особенную радость в возможности делить эти неидеальные моменты. Когда я позволяла самым близким людям видеть меня в самое откровенное время, это давало силу, внушающую благоговение.

Нас поистине благословили этой прекрасной жизнью.

Этих крохотных идеальных деток будет любить и опекать вся наша семья, даже когда их человечная неидеальность станет заметна.

Нэш покачал головой.

— Я хочу ещё несколько минут только для нас, — сказал он.

— Хорошо, — ответила я, зная, что он говорит это ради меня. Неизменный защитник.

Я протянула руку и провела пальцем по розовой щёчке нашей дочери.

— Я думала, мы могли бы назвать её Джайла в честь твоей мамы, — сказала я.

Нэш поднял на меня взгляд со слезами в его прекрасных голубых глазах. Он молча кивал какое-то время, пока его кадык дёргался от глотков.

— Думаю, мне бы это очень понравилось, — прохрипел он наконец.

— Да?

— Да, — он посмотрел на нашего сына, затем на меня. — Как насчёт Мемфиса?

— Мемфис Морган, — мягко произнесла я. Наш сын заёрзал на моих руках, и я улыбнулась. — Думаю, ему нравится.

— Ты прекрасна, ты же это знаешь?

Я подняла глаза и увидела, что Нэш смотрит на меня с выражением свирепой любви. Я выглядела измученной, а мой муж врал как дышал.

— Я тебя умоляю, — фыркнула я.

— Я рад, что ты задержалась для «после», — сказал он.

— Даже после этого? — спросила я, показывая подбородком на двух новорождённых, за которых мы теперь несли ответственность.

— В этом мире нет никого другого, с кем я пошёл бы на такое, — произнёс он сиплым от эмоций голосом.

Я вздохнула и прислонилась к его плечу.

— Согласна.

Мы не спешили, деля этот момент только меж собой.

* * *

Моя мама первой заглянула в двери. Я гадала, скольких людей ей пришлось отпихнуть ради такой чести. Я наблюдала, как она стискивает Нэша в долгом крепком объятии, раскачивая его из стороны в сторону.

— Я так тобой горжусь, — сказала она, отпуская его из объятий ровно настолько, чтобы обхватить его лицо ладонями.

Оказывается, что вся любовь, которую мои родители адресовали мне, была не такой удушающей, когда её разделяли между нами двоими. А теперь вообще между четверыми.

Мой папа стоял на пороге, смущённо сжимая букетик полевых цветов. Даже с другого конца комнаты я видела там ландыш. Любимый цветок Джайлы. Мы посадили целую клумбу ландышей вдоль дома, и каждый раз когда они расцветали, я шептала «спасибо» женщине, которая принесла любовь в мою жизнь.

— Он похож на тебя, — выдохнула мама, и её глаза наполнились слезами, когда я передала ей внука.