То, что мы прячем от света

— А как, бл*дь, это могло не напомнить? Это случилось на том же участке дороги, буквально в двухсот метрах от того места.

— Детка, — прошептала она, медленно пододвигаясь ближе, как будто я был какой-то перепуганной бл*дской лошадью.

— Не надо, — прошипел я.

— Ты не можешь добраться вовремя, чтобы спасти всех, — сказала она.

— Я никого не могу спасти. Мне правда нужно, чтобы ты ушла, Лина. Пожалуйста.

Её глаза выглядели остекленевшими, и когда она кивнула, её серёжки блеснули, как золотистые вспышки солнечного света.

— Хорошо. Ты устал. У тебя был ужасный день. Я дам тебе немного уединения. Я сегодня останусь с Ноланом в соседней квартире. Мы поговорим завтра, когда ты немного поспишь.

— Ладно, — прохрипел я. Я пообещал бы ей что угодно, лишь бы она ушла, пока я не сломался и не прикоснулся к ней.

Я оставался на прежнем месте, будто прирос к полу, пока она собирала в чемодан немного вещей, затем катила его мимо меня. Я слышала, как она вошла на кухню и выключила конфорку. А затем я слушал, как входная дверь открылась и тихо закрылась.

Она ушла.

И я остался один.

Но вместо облегчения меня накрыла волна паники, сокрушившая меня под собой и загоняющая в свои глубины.

Она ушла.

Я заставил уйти женщину, в которой нуждался, которую я любил.

Я вышел из спальни — вид постели, которую мы делили, вызывал у меня тошноту. Я любил её. Я знал это уже некоторое время. Может, с того самого момента, как обнаружил её на лестнице. Я хотел её. Нуждался в ней. А теперь я выбросил её прочь.

Но это было правильно, не так ли? Она заслуживала лучшего, чем просто быть чьим-то костылём, перепихом для эмоциональной поддержки. Она заслуживала чего-то настоящего и хорошего. А я этого предложить не мог. Не вот так.

Пайпер сидела у входной двери и жалобно скулила.

Я накрыл ладонями голову и пошёл в спальню, пока тиски на моей груди сжимались уже до боли. Я заметил бумаги, оставленные Линой, и поднял их. Они были из собачьего приюта. Это было заявление на заведение питомца¹⁵. На клейком листочке сверху размашистым почерком Лины было написано: «Она твоя. Сделай это официальным».

Это ощущалось как удар кулаком под дых. Я бросил бумаги и вышел обратно в гостиную. Растение на окне привлекло моё внимание. Растение Лины. Когда она въехала, растение состояло лишь из глянцевых листьев, но теперь оно покрылось изящными белыми бутонами-колокольчиками.

Ландыш, сообразил я.

Мамин любимый.

— Бл*дь.

Глава 44. Глазная вода

Лина

Я толкнула наружную дверь и вышла в дождливую ночь на главной улице. Капли ударяли меня по голове, пропитывали мою кофту. Но мне было плевать. Я была сердитой, обиженной, расстроенной и сбитой с толку. И ещё голодной. Поэтому в кино женщины с разбитыми сердцами всегда едят мороженое прямо из контейнера?

Чувствовать холодные жалящие удары каждой капли было лучше, чем чувствовать, как моё дурацкое сердце раскалывается на щепки.

Вот. Вот что я получила за то, что была уязвимой. Я открылась. Я сделала первый шаг. И меня ударили кулаком по проклятому сердцу. И именно это я и предсказывала. Я винила Наоми. Самодовольным женщинам, выходящим замуж, нельзя доверять. Как и сексуальным угрюмым соседям с отличными задницами и героическими шрамами.

Я знала это. И всё же вот она, я, прогуливаюсь под ледяным дождём после того, как испекла бл*дский кукурузный хлеб.

Нэш страдал, и это опустошало меня в такой манере, с которой я не была готова справиться. Но я не могла его исправить. Я не могла вскрыть эти его раны и заставить его исцелиться.

Я могла лишь пойти на дурацкую прогулку под дурацким дождём, чтобы моя дурацкая глазная вода смешалась с дурацкой водой с неба.

Прерывистое рыдание вырвалось из моего горла.

Если он не передумает, если он не осмелится выбраться из своего чёрно-белого мышления и не встретится со мной в серой зоне, я потеряю его навсегда. И мысль о такой вероятности была ужасающей. И глупой. Мы едва знакомы, и я плакала под проклятым дождём из-за мужчины, который вышвырнул меня из своей квартиры.

«Или же мы знали друг друга лучше всех остальных?» — перебил тот назойливый внутренний голосок.

— Ненавижу испытывать чувства, — пробормотала я, обращаясь к пустой сырой улице.

Все остальные находились дома или в помещении, грелись, были счастливы и ели горячую еду. А я снова осталась снаружи.

Я двинулась вперёд, скрестив руки на груди и сгорбив плечи от холода. Я едва успела миновать тёплое свечение витрины «Виски Клиппера», когда услышала, как дверь, ведущая к квартирам, распахнулась.

— Ангелина.

О нет. Нет, спасибо. Нетушки. Я не позволю мужчине, который довёл меня до буквальных слёз, увидеть меня в этих самых слезах. Я сейчас слишком уязвимая. Я не переживу.

Вытирая своё влажное лицо рукавами, я перешла на бег.

Он не последует за мной. Этот мужчина только что пытался расстаться со мной. Не погонится же он…

Позади меня раздались быстрые шаги.