То, что не убивает

За мной последовали остальные — и земля ощутимо задрожала, когда на неё свалились тяжеленные железяки. Жители поняли, что дело плохо и бочком, пытаясь держаться подальше, разбегались прочь.

— Готово! На позиции, капитан! — доложил Тэффи, и я махнул рукой в сторону милого, но слегка запущенного двухэтажного особняка, возле которого были припаркованы фуры:

— За мной.

Двигаться на острие клина штурмовиков и вспарывать толпу оказалось куда более сложной задачей, чем я представлял. Мне нельзя было сбиться с шага или совершить какое-нибудь неловкое движение, потому что это могло всё испортить. Перед глазами мельтешили десятки чёрных лиц: настороженных и напуганных.

Но волновался не я один: мелкие красные цифры показывали пульс бойцов, и у всех он просто зашкаливал.

— Спокойно, парни, спокойно… — по лбу и спине стекали капли пота.

Толпа расступилась, мы встретились лицом к лицу с бандитами, но не собирались сбавлять шаг. «Партизаны» не знали, как реагировать, смотрели на нас с открытыми ртами, шептались, но в конце концов разошлись в стороны, давая дорогу. Мой усиленный сапог размазал по земле одну из банок — и содержимое брызнуло наружу. Запахло жиром и тушёной говядиной.

— Улыбнитесь, кэп, вас снимают, — подал голос Тэффи.

Я снова вывел на экран картинку с вертолёта и тихо чертыхнулся: журналисты действительно оживились. Операторы схватились за камеры, ведущие что-то быстро говорили, тыкая в нас пальцами, и я почувствовал, что в этот момент на нас смотрит весь мир.

Когда ты собираешься сделать нечто, что разделит твою жизнь на «до» и «после», возникает специфическое ощущение: как у купальщика, который оттолкнулся ногами и летит прямиком в холодную воду. Очень хочется оттянуть встречу с последствиями, но для этого слишком поздно.

И сейчас, после слов Тэффи, это чувство накрыло меня с головой. Я падал вниз.

Дыхание участилось, в глазах потемнело, я занёс ногу для очередного шага и вскрикнул от боли. Колено подкосилось, я нелепо взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и даже удержал, но это уже не имело никакого значения. Они увидели, что я — колосс на глиняных ногах, а значит…

Крик на незнакомом языке.

Ну конечно.

Грохнули выстрелы, по броне забарабанили пули. Над площадью разнёсся вопль десятков напуганных людей, и от этого звука волосы на загривке встали дыбом.

Я инстинктивно закрылся ладонями и сжался: потребовалась долгая секунда прежде, чем я вспомнил, что нахожусь внутри прочной стальной скорлупы, которой пули не страшны. Вессен орал в общем канале, чтобы пилот вертолёта прикрыл их огнём, но тот тупил и отказывался.

— Огонь! — зарычал я, срывая голос. — Огонь, это приказ! Подавить огневые…

Как ни странно, моё вмешательство помогло: затрещала автопушка, и толстые трассеры, похожие на вытянутые огненные капли, вгрызлись в старинный особняк, расщепляя камень и дерево.

По ушам резанул крик: «Три часа! На три часа!», а затем в голове зазвенело. Громкий хлопок! Удар опрокинул меня, оглушил и отбросил в сторону.

Из-за пыли ничего нельзя было рассмотреть, а шум и пальба дезориентировали и напугали так, словно я был сопливым новобранцем и переживал свой первый бой: не знал, что делать, куда стрелять и слабо осознавал, жив ли вообще.

Когда я разобрался, что к чему, бандиты из оцепления уже валялись мёртвыми, толпа исчезла, а журналистов разгоняли миротворцы, использующие отнюдь не мирную лексику.

В одной из продырявленных фур кто-то верещал на высокой ноте.

— Заходим! — скомандовал я и попробовал подняться, но неожиданно рухнул на землю, пронзённый болью.

— Кэп? Что такое? — Вессену хватило одного прыжка, чтобы очутиться рядом.

— Нога, — просипел я. — Сейчас. Сейчас я…

Шлем Вессена склонился, а затем скептически покачался:

— Медика сюда!

— Что такое?! — сердито рявкнул я. — Зачем медик? Лучше помоги встать!

— Лежите, кэп, вы на сегодня отвоевались, — он раздражённо махнул рукой и обратился к остальным скаутам: — Слушай мою команду! Штурмуем согласно плану! Пошли!

— Стой! — приказал я, но никто не слушал.

— Секунду, кэп, — экзоскелет рядом со мной распахнулся и выплюнул заросшего бородой скаута с красным крестом на шевроне. — Потерпите.

Я не видел, что он делает, но почувствовал, как броня в районе невезучей левой ноги раскрылась.

— Вессен, какого чёрта? Вернись! Я приказываю!

— Ганди! — это лейтенант обратился к медику, который ни разу в жизни не брал в руки оружия, но при этом отслужил в скаутах уже два пятилетних контракта. — Ты вкатил ему наркоз?

— Да, и противошоковое тоже.

— Отлично. Простите, кэп, но ваши приказы больше не работают.

Штурмовики закидали окна и вход светошумовыми гранатами, дождались, пока они разом взорвутся, едва не обрушив остатки здания, и ворвались внутрь.

— Всё плохо? — прохрипел я, отмечая, как тело теряет чувствительность и становится чужим.

— Царапина, капитан. Сейчас я… Э-э, не стоит на это смотреть!

Ганди заметил, что я подключился к его нашлемной камере, и поспешил отвернуться, продолжая колдовать над моим коленом.

— Покажи!

— Не думаю, что это хорошая…