Ну, наконец-то… Я сумел их разглядеть! Господи, какое волнующее зрелище! Когда мы прибыли, они передвигались по деревне очень медленно, не говоря ни слова и как друг с другом не общались, каждый занимался своим делом, будто бы находясь в своём мире. Они выглядели нелепыми, грубыми и совершенно отвратительными. Я не заметил никакого оружия, но они могли хранить его в другом месте. Все туземцы веди себя очень странно. Это было удивительное зрелище! Затем, как будто в них неожиданно вселился какой-то необузданный дух. Они принялись трястись в конвульсиях и кричать как полу умные. Кое-кто их них упал на колени и безумным взором уставился в небо, вытянув голову и издавая какие-то душераздирающие стоны. Двое из них неторопливо ушли в хижину. Где-то через минуту они вынесли наружу какой-то странный камень с человеческий кулак. Его форма, цвета и весь внешний вид хоть и тревожили, но вместе с тем влекли и притягивали, и я тут же почувствовал себя в его власти. Он сразу же превратил мою африканскую коллекцию в кучу скучных и не интересных предметов. Камень выглядел зловеще, и всё племя, казалось, поклонялись ей. Вскоре туземцы собрались вокруг него и закружили как в хороводе, распевая гармоничные шармы. Судя по их движениям и тому, что происходило, это, вероятно, был какой-то боевой обряд. Я не представляю, как описать то, что произошло потом, так как до сих пор не могу успокоиться и придти в себя. Не могу подобрать нужных слов, чтобы описать самое волнующие зрелище из того, что я когда-либо видел. Один из мужчин по собственному желанию вышел в середину круга, к маске. Он проделал это лично автоматически. Внезапно его соплеменники затихли. Затрудняясь сказать, как долго это продолжалось, но тогда я даже вздохнуть боялся. Думаю, «Д’лом» и другие из наших тоже были напуганы… Они боялись даже пошевелиться. Помню, пока мы ждали, я взмок от пота. Тишина была такой неестественной… Затем несколько членов племени вышли из круга, и набросились на стоящего у маски соплеменника забив бедняга до смерти.Называя вещи своими именами — они просто разорвали его на части. Соплеменники схватили его за ноги и стали их выкручивать — у меня не хватило духа, чтобы дословно это описать. Его лицо было исцарапано и искусано, а туловище вскоре исчезло в иступленном клубе людских рук. Буквально через несколько минут туземец превратился в разорванный кусок мяса и костей. Всё было проделано чётко, как будто они выполняли привычное задание. И что самое ужасное, жертва даже не сопротивлялась. Стояла такая тишина, что мне казалось, будто я слышу как рвутся его жилы, мышцы, кости… Любое живое существо кричало бы от неистовой боли. Не могу сказать, был ли он пол воздействием каких-то наркотических веществ или же просто потерял сознание, но помню, что он танцевал как все. Это было самое жёсткое и самое садистское жертвой приношение из тех, что я знал… Думаю, этого мне не забыть некогда. Моё намерение подойти к ним ближе, пусть даже они не держали в руках оружия, исчезло само собой. Эти существа в приливе ярости могли в один момент растерзать всех нас. Казалось, что они полностью потеряли контроль над собой и готовы разрушить всё, что только встретиться на их пути. В то время как сцена жертвоприношений до сих пор стоит у меня перед глазами, я никак не могу забыть тот камень. Он был обманчиво прост на вид, и в месте с тем идеален. Естественно, мне бы хотелось посмотреть на него поближе. Мне кажется с их опасными кровами, возможно, являются самой важной этической находкой последних десятилетий. После того, что я сегодня видел, всё внутри меня просто требует дальнейшего исследования. Не могу же я вот так всё бросить… Я себе этого не прощу.
И камень… Тот камень…
3 июля