То, что приносишь с собой

Одна ампула. Всего одна. Если он не смог понять это за два года попыток, если ничего не смог изменить, то не сможет и в этот раз. Несколько минут он боролся с охватившим его желанием просто выкинуть оставшуюся ампулу реколлектора и вколоть последнюю. Он все равно собирался это сделать, к чему эта пытка бессилием?

Инъектор сам ложится в протянутую руку, привалившись спиной к краю кровати, он долгую минуту смотрит на две оставшиеся ампулы. Последний раз увидеть ее. Но не в аэропорту, не там, где воздух пропитан страхом и отчаянием. Не там, где он ее подвел, где он так и не смог ее спасти.

Повинуясь внезапному импульсу, он дослал последнюю ампулу реколлектора, прижал дуло к шее и шагнул…

* * *

…в осенний парк. Совсем недавно закончился дождь, и парковая аллея была словно проложена через прозрачный янтарь, таким ярким желто-оранжевым светом наполняло ее теплое осеннее солнце, сияя на влажных, не опавших еще листьях кленов и рябин. Яркие блики прыгали по большой луже посреди аллеи, к которой сейчас приближались двое.

С одной стороны шел он, хмурый сутулящийся паренек в потрепанной кожаной куртке, джинсах и потертых черных кроссовках. Ткань кроссовок, да и джинс тоже, не сияла чистотой, искусственная кожа на воротнике куртки отслаивалась черными чешуйками, открывая тканевую основу. Сунув руки в карманы, вперив взгляд в мокрый асфальт, он шел тогда куда глаза глядят, переживая очередное разочарование, одно из многих в его юности.

Даже рассматривая это воспоминание изнутри, он толком не мог вспомнить, что именно его тогда так расстроило. Мог лишь удивляться тому, как слеп он мог быть, что не видел этого изумительного янтарного парка, ясного неба и той, что шла ему навстречу.

Девушка приближалась к луже с другой стороны, невесомо шагая стройными ножками в не по погоде легких туфельках. Каштановые локоны, осеннее пальтишко, стянутое на талии пояском, и глаза цвета ясного осеннего неба. Нет, в тот момент он не видел ничего этого, он смотрел в землю, юный дурак. Зато сегодняшний он впитывал сейчас те крохи, что позволяло уловить боковое зрение.

Вот они подходят к луже с двух сторон, вот он поднимает глаза, чтобы оценить расстояние для прыжка…

И видит ее.

Этот миг стал поворотным в их жизни, но кто мог об этом знать тогда? Ведь так легко было бросить хмурый взгляд на незнакомку, без разбега оттолкнуться и легко перелететь лужу, пойти дальше лелеять свою, без сомнения, глубокую обиду. Почему он этого не сделал тогда?

Не сделал.

Оценил ширину лужи, легкие туфельки и хрупкий вид незнакомой девушки. Прикинул, что там, где ему достаточно одного прыжка, ей понадобится хоть какая-то опора, иначе придется лезть в грязь возле асфальтированной дорожки, в обход.

Он был далек от рыцарских мыслей перенести ее на руках. Слишком расстроен и слишком стеснителен. Он просто наступил ногой в лужу и протянул ей руку. Плевать на промокший кроссовок, настроение хуже уже не станет. Сейчас он просто поможет незнакомке перепрыгнуть и пойдет дальше. И слова не скажет.

Он и не сказал, лишь посмотрел ей в лицо, молчаливо предлагая воспользоваться протянутой рукой. Прямо в голубые глаза.

И у обоих, у хмурого юноши из янтарного парка и у отчаявшегося полуседого мужчины в пахнущей горьким и кислым комнатушке, сердце пропустило удар. Долгие годы потом он смотрел в эти глаза, и сердце сжималось от щемящего чувства. Чего-то большего, чем просто нежность. Он сегодняшний смотрел в эти глаза из далекого прошлого и видел в них… любовь? Уже тогда? Возможно ли? Неужели уже тогда, в первый день их встречи? Но ведь в тот день ничего такого не было! В тот день она…

Вдруг лукаво улыбнулась, голубые глаза заискрились от затаенного веселья. Девушка вложила свою руку в его и невесомо перепорхнула через лужу.

Наступив ему на ногу.

Он несколько секунд стоял столбом, озадаченно глядя на мокнущий в воде кроссовок, на котором теперь красовался почти незаметный след ее туфельки. Не сказать, чтоб это сильно ухудшило внешний вид его обуви.

Потом его взгляд невольно скользнул на ее лицо. Она стояла рядом, голубые глаза неотрывно изучали его, в них был смех, тревога и вопрос.

«Ты обидишься? Я рассердила тебя? Как ты поведешь себя теперь?»

У обоих, у хмурого юноши из янтарного парка и у отчаявшегося полуседого мужчины в пахнущей горьким и кислым комнатушке, губы невольно растянулись в улыбке.

— Ну, ты… — выдохнул он и рассмеялся, а рядом засияло улыбкой лицо незнакомки, — нет, ну, в принципе, решение хорошее.

— Прости, я не хотела обидеть, просто боялась поскользнуться, — обезоруживающе смеялась она.

— Да нет, все нормально, — от хмурого настроения не осталось и следа.