То, что ты любил (СИ)

Люциус тронул ее за руку и покачал головой. Аддингтон подпер подбородок кулаком и снова задумался. Малфои не только переживали за сына, но и сочувствовали тому, что случилось с мисс Грейнджер. Невозможно было понять, искренни они в своей скорби или жалеют девочку только лишь потому, что она боролась на стороне победителей и теперь так положено. Тем более что временный министр Шеклболт дал отсрочку Люциусу, чтобы тот мог вылечить сына. Если раньше Аддингтон считал, что Малфои играют на публику, то теперь слезы Нарциссы заставили его усомниться. По крайней мере она была искренней в своей жалости.

— Мы можем увеличить дозировку, Мэри? — донесся до его ушей надтреснутый голос мистера Малфоя. Аддингтон тряхнул головой, заставляя себя вернуться мыслями в кабинет.

— Это опасно. — Он поджал губы. — Мы и так назначили вашему сыну дозировку, близкую к критической.

— Тогда вы могли бы уменьшить разрыв между приемами зелья. Хотя бы Зелья от истерики.

— Но у него нет истерик, — подала голос Мэри. — Я заходила к мистеру Драко. Он совершенно спокоен, я бы даже сказала, нормален, если не считать того, что он разговаривает с воображаемой Гермионой Грейнджер.

— Я же говорила! — Нарцисса отняла руки от лица и повернулась к мужу. — Он не болен. Он попросту тоскует!

— Дорогая, но они не общались и уж точно не дружили, — протянул Люциус. — Грейнджер была магглорожденной, и Драко не слишком тепло о ней отзывался.

— Это может быть запоздалым осознанием ошибок, — предположила Мэри. — Могу вас заверить, истерики у него уже прекратились. Уверена, он идёт на поправку.

— Я бы воздержался от прогнозов, — хмуро бросил Аддингтон, но Малфои уже воспряли духом и теперь собирались уходить.

— Всего доброго и до завтра, — полушепотом произнесла Нарцисса, а Люциус молча пожал руку целителю.

— Мэри, — строго произнес тот, когда дверь за посетителями закрылась. — Я же ясно сказал: не давать никаких прогнозов. Прошлой ночью у мистера Малфоя снова был приступ, и мы с Кристен еле разбудили его, а ты с улыбкой рассказываешь о том, что истерики прекратились!

Мэри побледнела и потупила взор.

— Простите, целитель Аддингтон, такого больше не повторится.

— Надеюсь, — кивнул он. Мэри выскользнула из кабинета, и Аддингтон снова погрузился в свои мысли.

***

Когда Драко открыл глаза, на улице уже стемнело. Грейнджер стояла у окна, и лунный свет, проходя сквозь неё, создавал причудливые завихрения на руках и плечах.

— Что новенького? — спросил Драко и лишь потом сообразил, что у призрака ничего особенно нового быть не может. Но, раз уже Грейнджер следовала за ним бледной тенью, нужно было о чем-то разговаривать.

— Согласна, вопрос глупый. — Грейнджер усмехнулась, словно прочитав его мысли. — Однако новенькое у меня есть. Например, Люциус требует повысить тебе дозировку зелий, Нарцисса думает, что ты просто по мне тоскуешь. Mэри — та целительница, что последний раз давала тебе микстуру — решила, будто ты был тайно в меня влюблён.

— Ты можешь проникать в мысли? — тихо и чуть взволнованно спросил Драко.

— Только в твои. Просто я слышала разговор твоих родителей и бормотание Мэри, когда она мыла пробирки.

— Глупости, — фыркнул Драко и отвернулся.

— Что ж, мне бы это польстило в некотором смысле, — раздался тихий голос Грейнджер. — Хотя я очень сомневаюсь, что ты вообще способен любить.

— Не перегибай, Грейнджер, — нахмурился Драко. — То, что ты стала моим личным кошмаром, еще не дает тебе права оскорблять меня.

— О, поглядите на оскорблённую невинность! — Она засмеялась. От этого звука в душе разлилось необъяснимое тепло.

— Не говори о том, чего не знаешь, — все еще обиженно протянул Драко.

— Хорошо, я неправильно сформулировала вопрос. — Грейнджер прошла сквозь него и уселась на кровати. — Ты любил кого-то, кто не был Малфоем?

— Дай подумать. — Драко прищурился. Вряд ли можно сказать, что он любил ту же Панси, скорее, позволял находиться рядом. Впрочем, его мир был устроен так, что люди в нём делились на две категории: те, кому было позволено находиться рядом с Драко Малфоем, и те, кому лучше было держаться подальше. Исключением была мать, которую Драко любил безусловно, и отец, которого он также безусловно уважал. Хотя эти воспоминания относились уже к школьным годам. Вероятно, в более раннем возрасте Драко любил что-то не за красоту или ценность, а также безусловно.

— Ну, так что? — Грейнджер чуть приподнялась от нетерпения. В голове тут же вспыхнули воспоминания: первый курс, занятие у профессора Снейпа и всклокоченная девчонка за первой партой подпрыгивает от желания назвать правильный ответ. Даже после смерти Гермиона Грейнджер не изменяла привычкам.

— Пожалуй, могу вспомнить пару эпизодов, — с ленцой протянул Драко.

— Не вспоминай! — Глаза Грейнджер вспыхнули огнем любопытства. — Не вспоминай, просто покажи.

— Что? — опешил Драко.

— Покажи мне свою любовь, — требовательно повторила Грейнджер.

— Сомневаюсь, что это возможно, но я постараюсь. — Драко кивнул.