То самое копье

Пространство и время, время и пространство. Сменив вороного коня на серебристую титановую ракету, человек вообразил, что покорил вас. Вспомните, как это начиналось! Как, пыхтя, поплыл по дрожащей воде первый пароход. Как, чихнув, покатилась по брусчатой мостовой самоходная коляска. Как взлетел аэроплан с фанерными крыльями, похожий более не на летательный аппарат, а на предмет мебели, и оттого метко прозванный этажеркой. А потом ушла в глубину подводная лодка, и аэроплан, уже обретший стройные очертания самолета, прыгнул с континента на континент. Уже тогда человек решил, что покорил пространство. Когда же стальная птица сумела обогнать восходящее солнце, неразумные обитатели Земли уверовали, что покорили и время. И человек даже не задумался над тем, а может ли он покорить то, чему он не нашел покуда даже определения. Что такое полет через океаны в сравнении с межпланетным прыжком? А что такое расстояние между Землей и Марсом в сравнении с той бездной, что отделяет Солнце от альфы Центавра. А что такое расстояние между родственными звездами в сравнении с бесконечной пустотой между галактиками? Подобное расстояние можно вычислить, но его непостижимо трудно осмыслить. За свой недолгий век человек проходит полтораста тысяч километров, но что они значат по сравнению с полуторастами миллионами километров, отделяющих Землю от Солнца? Можно ли представить себе расстояние между звездами, равняющееся десяткам и сотням парсеков? А что вы скажете о скромных размерах галактик, простирающихся на сотни тысяч световых лет или на расстояние, выраженное единицей с двадцатью одним нулем?

А как вам размер Метагалактики, той крохотной части Вселенной, которая вмещает в себя несколько миллиардов галактик с общим числом звезд, равным единице с двадцатью одним нулем? Но что такое Метагалактика, если Вселенная определена сотнями миллиардов галактик?

И после этого вы будете утверждать, что знаете, что такое пространство?!

А время… Мы более или менее точно знаем лишь ничтожный отрезок, равный шести тысячам оборотов Земли вокруг Солнца. Что было перед этим — мы можем лишь гадать, выдавая предположения за знание. Мы не очень-то хорошо знаем то, что есть, и можем лишь строить гипотезы о том, что будет.

А попробуйте-ка дать определение прошлому. Время, которое ушло? А вот и неверно. Куда в этом случае деть пространство? И выходит, что прошлое — не только время, но и пространство. И в большей степени пространство, чем время.

А настоящее? Настоящее — это то, что есть? То бишь время, представляющее переход из будущего в прошлое в нашем восприятии. И еще пространство. Ведь настоящее не только время, но и пространство, но в большей степени время.

А будущее… То же время и пространство, время — да, но будет ли будущее отмечено знаком пространства? И если будет, то каким? Вот в чем вопрос!

Загадки, загадки, загадки. Никогда и никому не дать на них ответа. И это справедливо. Ведь знай мы тайну времени и пространства, то к чему нам еще было бы стремиться? Вдруг неразумному человеку придет в голову поразмыслить над тем, что есть Бог? А там он задумается над самым сокровенным — что есть он сам. И тогда обезьяна прицепит к копчику хвост и вернется на искомое древо, с которого ее нечаянно столкнули пространство и время, выраженные страхом. И уже некому будет думать о том, было ли это пространство, было ли это время.

Время и пространство, пространство и время.

Где-то здесь, на самом краю доступного восприятию человека времени и пространства, располагалось кресло. Большое, черное и удобное. Но вы не подумайте, что кресло висело в пустоте. К нему прилагалась комната — с огромным окном, за которым, разделенные горизонтом, виднелись море и небо. Море то бушевало, то ласково плескалось, а небо меняло цвет от голубого до черного в зависимости от времени суток и настроения.