То «заика», то «золотуха»

«Кирьянов»!.. Кирилл, прости. Это было — настолько глупо и тупо, что уже даже и не смешно, а… грустно. Но опыт — стоил и стоит того!.. И «взгляды» на мальчиков, поменявшиеся с тех пор, тоже стоят того. «Добыча» хищнику — не друг!.. И «серо-блонды» — уж не прут. Но и надо же сказать, что «подобное» — всё же тянулось к подобному же. «Больная» к больному и!.. К своему же стыду — я так и не узнала: с чем именно это было связано, но он… как-то неестественно всё дёргал головой! Как в… припадке. Прости!.. Но иначе — я никак не могу это назвать. Как и сказать, что!.. Всё вышло и «до боли» — прозаично и глупо. Тупо!.. Вина — моя! Да. Я — похерила всё и!.. Я — знаю. Понимаю и… принимаю! Хоть и не до конца пока осознаю и осознала же — всё то, что там было. Не помню!.. Единственно-единое, что помню, и за что мне по сей же всё день стыдно, я… лазила в его телефон. Один раз! А один раз — не … Ладно! Нельзя — так. Нельзя — ни раз и ни два. Но!.. Блин! Интересно же было, на тот же всё момент; «сопли-слюни»… все дела, «романтика» же; посмотреть: как я была «записана» — у него. «Любимая»!.. И где же это «придыхание», когда оно так нужно. Нет! А у себя — и не помню, кстати! Ха!.. Если просто «Кирилл» или «Кирилл Ф.» — то прям сразу и headshot, а там и heartshot! Но и это же всё — я, так что!.. Точно и была, осталась бы — я. Неисправимый романтик, блин!.. Ну а дальше!.. Как по нотам — пошёл какой-то «трэш»: со звонками с его стороны и сбросами с моей, не отвеченными смс… Какая-то паника-истерика и «сюр» — в одном флаконе!.. Может, его и страх из-за того, что я и могла что-то там не то, не для себя: увидеть, посмотреть или прочитать, удалить?.. Может!.. Хотя, не знаю, как все и у всех же, а на моём ещё и «веку» — «ревность»: как не имела значения… никакого, никак, так и… как и значимости. Была — симпатия? Да. Влюбленность? То же. Любовь? Какая-то. Вроде. Наверное… Скорее всего!.. Но — не ревность, так точно. И да!.. Я ничего не видела, смотрела, читала, как кроме, а и уж тем более не удаляла, Кир, честное-препионерское… длиною в день. Да!.. И такое — было. Было — и сплыло. Благо — не в-сплыло. Да и мне же: всё — интересно; не забыва-ем! Но и зато теперь я точно знаю (ну ничего себе, как б правда!), что нельзя этого делать. И т-вы — не делайте! А-а-а!.. Мне так совестно и стыдно, правда. Может, поэтому-то — я и не помню остального?.. Мозг — обезвредил это: закрыв и запретив вход ко всему, что может и хоть как-то навредить, негативно повлияв, на мою же психику в частотности; и организм в целом!.. Как прям и в тот раз, когда один из наших, опять же, догоняя «другого», казалось бы, влетел в стену и… «вспорол» себе колено гвоздём плинтуса! Причина и следствие. Преступление и наказание!.. Но и я же — видела это. До мельчайших подробностей!.. Рядом ж почти — стояла. Но сейчас — даже и части этого нет. Может!.. Не знаю. Ну а затем — мы продолжили общение: как «одноклассники»; за что и «Спасибо» же, всё-таки!.. Я бы сама — не смогла. Для меня до сих пор же «креповым» кажется умение — повстречаться, расстаться и… продолжить быть в одном «коллективе»!.. Но и на «начальных этапах» — это, наверное, не так и серьёзно, в плане!.. Не так: значимо и… адекватно. Ну а с любовью — умерла и вера в Деда Мороза. Про надежду — н-надо? «Мастер переходов»!.. Ну а, и казалось бы, «третий пятак» уж пошёл — пора бы как-то!.. Хочешь жить — умей вертеться! О. Надо — двигаться, крутиться!.. Надо. А в сказку и волшебство, магию — всё же и до «самого наипоследнего», пусть и не победного, верить хотелось!.. Что он, этот пузатый, бородатый дедушка — в два счёта пресекает железную кодовую дверь; без «звонка» на домофон; и что его по эту уже сторону — не встречает Архангел Пётр. После чего — таки взгромождает своё «мускульное» тело на пятый этаж: пресекая девять пролётов по десять ступенек — как один «вжик-пшик»!.. Звонит в звонок. Дожидается, пока я открою и… исчезает: «топая» где-то уже — и на третьем или втором. Не забывая и про то — как забирал моё письмо с подоконника: пресекая два стеклопакета… через балкон! Это же — чудо!.. И надо же мне было решить его словить, спрятавшись под столом; да и поймать — сразу в трёх «ипостасях»: мамы, бабушки и… дедушки! Вопросов — не было. Все отпали: либо со словом «Дед», либо со словом «бабушка» («жена»); ну и соответственно «мама» («дочь», «Снегурочка»)!.. И можно было, конечно, спросить всё же и ещё про оленей, но так ведь и забыла. Собственно!.. Я, наверное, была последним ребёнком; возрастной группы — «после пяти-пяти-и-почти»; который узнал: что его — не существует. Ну а следом, да, умерла и надежда!.. Не просили-звали-ждали — а я-она припёрлися. Да и как водится же всё — последней! Уж и на что-то лучшее!.. В принципе. Не только на чудо. Лучшее!.. И здесь же — могла быть и история о «каком-то подобии тройничка»: «М/Ж\М». Вроде и: «Кирилл/Я\Дима»!.. Зато припёрли — «тёмно-кари»… И лишь не треснула бы — «харя». Но и всё же, что было в «саду», осталось в саду. Вместе с «Ж/М\Ж»… и ещё же «Ж»!.. Точно! Там же был — почти «квадрат»! Сорри!.. «Дочь математика» — в здании. Короче!.. Дима — остался в «садике». Вместе: и со своей уже ревностью, обсуждением меня и моих-наших же отношений с Кириллом по телефону; выставляя-выпячивая, наоборот, себя; и обрыванием моих-маминых же цветов у меня в гостях при разговоре о том же, но и уже с глазу на глаз!.. Хоть и вышел оттуда — вместе с Полиной, Викой и… Ярославом! Да и мной — в один же класс. Так сказать, по порядку и как все же уже научились завязывать шнурки на игрушке; эта дурацкая собака с первого этажа и здесь меня нашла, ну и сиди на улице, радуйся, что без обуви! Та любовь — вяла же перманентно и… параллельно с «ненавистью» к… Артёму. И Дима!.. Был — просто друг-ом. Как в той песне!.. «Чай вдвоём». И ничего, что: «втроём». Всегда — был другом. А даже и: «братом». Со-братом… по несчастью. Покупал мне пирожки!.. Я же — та ещё трусиха. Говорить — научили; а разговаривать — нет. И причём!.. Махинация — века! Ever!.. Мне же всегда давали «чуть больше» мелочи; вдруг не хватит, ну или как минимум — на два же захода в столовую; так вот!.. Кто догнал — «умники и умнички»! Раскачались!.. Думала, до «совершеннолетия» — придётся ждать. А остальных — жду там: чуть дальше и… ниже! Он покупал — и себе. Мне!.. И себе. На мои деньги! Красава просто! Quid pro quo. Ага!.. «Услуга за услугу», мать его. Он же — потратился, сходил, вот и ты потраться!.. Хороший парень! Хреновый — «спец. агент», сказал бы «Красный рейнджер», но его не было там: в «Тотали Спайс!» — были только, не считая Джерри; а он им и не был, ведь и не верил в пудреницу-телефон и беспроводные наушники, порезанные дома, как гаджеты и до того, как это стало лайфхаком-мейнстримом; одни девчонки!.. И всё же. Ничего иного — сказать не могу. Ничего и не начинали, чтоб заканчивать!.. Не были, чтоб и расставаться; а и тем более: «уходить». Поэтому — на хорошей ноте!.. И да. Хоть я и неблагодарная! Не ценила же «широты жестов» — с его стороны: в виде подарков, от родительского комитета, на «8 марта». Заколочки!.. Блокнотики и!.. Кружку! И это же ещё не говоря — про их и от нас же всё, не от нас, подарки на «23 февраля»: mp3-плеер-радио, например. Каждому!.. И как я носилась и неслась, стараясь умыкнуть в толпу из своих же одноклассников и одноклассниц, лишь бы спрятаться: от него и его… кружки. «Классная» тогда прям негодовала: «Тебе дарят, а ты уходишь!». А что делать?.. А вот любят стервы — не тех! Но что и правильно в этой самой системе координат: не те — стерв не любят «в ответ». И не надо!.. Заслуженно. Так же ещё дотошно, муторно, пыталась и из разу же в раз, снова и снова, объяснить ему, что: не люблю его, люблю другого. И, о, эта «эра домашних телефонов»!.. Ты была прекрасна. Но и знае-те что?.. Он — тоже молодец. Хоть и от того — ещё более хреново!.. Испортил-таки цветок, на выброс, а досталось мне. Злость, ярость?.. Гнев или ненависть?.. К ревности же! Хрен знает. Но встречаться в тот день и на «моей же территории» — нам явно не следовало, не стоило. Зато!.. Это первая, как я думаю и на моём же всё веку, ссора и «расход по сторонам» — без битой посуды; но — с оборванным же цветком. Исчадье ада!.. Ненавижу — цветы. Любого — толка и вида! А ведь могла же вспомнить и о том, что ненавидела всех, кроме Полины, и возненавидела же затем и её, повторно и… с Викой же: когда они пытались свести меня с Димой!.. Столкнуть — друг с другом и!.. Буквально. А их матери — им в этом помогали, подзуживали и подпевали: давя на мой же уже мозг — какими-то неоднозначными смешками, подколками. Ребёнка!.. Да. С ещё не до конца сформированной и оформившейся психикой. Было — обидно! Было — больно. Но и кто я такая, чтобы запрещать уже и своей матери общаться с… «другой»: из-за этого? Я — не общалась с ними. Как и с девчонками!.. Потом — снова дружила. Снова — общалась. Добивая себя, как могла. А они: то появлялись на глаза, то исчезали!.. Шептались за спиной, а в моей компании — сразу же затихали. Убегали с площадки, когда выходила я; или не выходили, пока там была я. Я ненавидела — их! И не только их. Но продолжала — истязать!.. Только и вновь же не их, а себя. Да… уж!.. Здесь же — могла быть и история о поездке к родственникам с пересадкой в Москве на ж/д вокзале и… моём благополучном(?) полёте-кувырке с железного же стула без спинки в «зале ожидания». Многогранная же личность! Многосторонняя!.. Совмещаю: «космонавта», лётчика-испытателя, парашютиста, парикмахера и… «акробата». Нет, я кончено; как и все дети, наверное; ходила на «хореографию» и была «в меру» растянута-потянута; как бы сейчас это и ни звучало; но что и за кувырок — через голову: без разминки и подстраховки? О нём — я и сама ничего не могу сказать. Исполняла же — впервые!.. А впервые — значит боль… комом. Кубарем! Ну а будто и что-то иное ожидалось от ребёнка ещё неусидчивого, активного, местами и моментами даже «гипер-», так ещё и уставшего, будучи со «скоростного поезда» с ночи на утро, через метро, с вокзала на вокзал и в нескончаемом же потоке событий-людей: хотел просто присесть, а там, может, и вздремнуть-подзарядиться!.. Влетел на всех парах в зал, уже и на половину же заполненный уезжающи-приезжающи-ожидающи-встречающими, и, как водится же всё, заполненный и на «правильных» же стульях; а и да, я не умею рассказывать истории до конца и без спойлеров же и уже в середине, но и опять же — для «понимающих и осознающих себя в этом мире моих воспоминаний»: «правильные стулья» — стулья «со спинками»; и куда лыжи навострил — туда и!.. А и ну-ка, куда, в таком случае? Задачка — со звёздочкой: в сборнике прямо-таки и «офигительных» историй!.. Точно и не лёгким же путём. И пусть в кои-то веки — он и правильный, но и зачем? Захотелось же — просто посидеть!.. А тут сойдёт — даже и без сидушки. Первое время, конечно, будет неудобно!.. А даже и: «неприятно». Но — сначала, «первое» же время. А «первое время» — всё больно!.. Потом — приятно. Мир — слухами полнится; и трескотнёй одноклассниц: о «туалете» — наоборот. Итог!.. Полёт — нормальный. Шасси!.. Посадка. Облокачиваюсь и!.. Лечу в пропасть. В этот, уже заевший и приевшийся, кусочек пола, но и уже между стульями: приставленными полыми спинками — друг к другу. Западня!.. Я снова — обездвижена. Так ещё — и с пробитой головой. Без помощи — не выбраться. Ненавижу — затворничество!.. Теряю сознание. Обретаю же — у стены: где все пытаются развеселить «статичную куклу»!.. Меня. Кроху, воткнувшуюся взглядом в пол и… не осознающую: ничего и никого. Ни себя!.. Ни внутри, ни!.. Вокруг. А вокруг тем временем — трясут мишками, куклами… ключами: всем, чем можно, и нельзя, вывести — из транса и отвлечь; но меня же больше заботит — влажность на задней части-области же головы и… вертикальные ручейки, никак не гармонирующие с моей футболкой в… горизонтальную же полоску: оранжевую, жёлтую и… белую. А жёлтая — ещё и с блёстками, между прочим!.. И всё же это — под красным… чем-то. Что-то с чем-то!.. Картинка из фильма. Помутнение сознания!.. Мутная картинка. В объективе-фокусе — свои же окровавленные руки. Под теми же ногами — труп. Рядом — нож!.. А у меня же — мой мишка в руках, сцепленных на животе и…; взгляд — в пол. Не густо!.. Рана — оказывается не глубокой. Мне благополучно, не добровольно; парикмахер же — один тут, максимум — два и не тут, а не медсестра, и всё же; выбривают волосы — в том месте, обрабатывают его, залепляют и обвязывают рану!.. А я, как Гиперборея, но и не та, а эта, что любит «гиперболизировать», преувеличивать всё и вся, долго «затираю» затем и уже всем, всему же и вся — про «шрам и швы на затылке», воин и боец: как они зажили, в- и затянулись… Такое!.. Какое-то время — являюсь «иконой стиля», не меньше, между Белорецком и Уфой, и в них же самих: нося шляпу с широкими полями; и блюду «стоячий» образ жизни, практически же и спя так же, но, правда, на том или ином уже боку, либо животе: спина мне отказывает — в часах приёма, перетекающие в дни и недели!.. Бабушка — получает от мамы за недосмотр. А я и после — с увлечением слушаю историю о ней: как она — сидела под дверьми, где меня «штамповали»; у медпункта!.. Как повстречала и ветеранов, двух дедушек, и как они её успокаивали. Не лучшим образом, как по мне, но и мне ли судить людей?.. Человек. Пусть и эти же вещи — несравнимы! «Мы — войну пережили; а это вы и тем более — переживёте!». Могла быть история и о моём знакомстве с Настей, моей «Аной»: с которой мы ещё и до этого же — неплохо так проучились в одном классе, не замечая и практически друг друга. «Группа в группе». Это — если вопрос: как. Вот так!.. Разные — интересы были. Как мы вдруг и заобщались, став друг для друга: чуть ли и ни «миром»!.. Своим. «Вселенной»!.. Семьёй и роднёй. Заменив каждый и собой же друг для друга — всех и вся, всё!.. Как оказалось же затем — зря. Могла быть история и про мой многострадальный желудок, который «биточки» просто так не обошли, а дали почву для «прикормки» гастрита: который вывел ещё и свою «хронику»; пролечившись затем в больнице и пролежав под капельницами. С мамой… и ещё одним малышом, со своей уже мамой, в соседней комнате. Филипп!.. Филип-пок. Филипп!.. Красота — в повторении. Какие же у него были огромные глаза! Какой шок-ужас, смешанный с интересом и радостью, был в этих блюдцах: при походе на осмотр и уколы. А я же — лежала с мамой!.. Заблокировав — все иные и альтернативные варианты: в виде лежания вновь в детской люльке-вольере, так ещё и одной. Я не могу — быть одна!.. Мне нельзя — одной. Не говоря уж и о том, что и вытерпев же перед этим все «экзекуции» по выявлению этого самого «гастрита» иной же больницей и не «Сан. Санычем»: путём надавливая до позвоночника; не меньше, но и не больше; руками таких же каких-то, но и однозначно же всё любящих детей, врачей. Мед. сестёр!.. В полуразрушенном же здании: как в отъявленных ужастиках и триллерах. Мигающие лампы!.. Обшарпанные стены и потолки!.. Продранный линолеум на полу. М-мм!.. Лепота! Сразу же представляешь к ним — усовершенствованную технику и… все-все мед. приборы: по первому же классу и госту. Т-вы — нет?.. Мне жаль — т-вас! Ни фантазии, ни воображения. А и чего ради, собственно, вы и вообще сейчас здесь? Здесь!.. И сейчас. Без воображения же и фантазии — никуда. Только — откуда. Отсюда!.. Скорость же — дикая. С темы на тему — это т-вам ни хухры-мухры: нужно уметь — держать в голове факты и представлять их, не теряя всего сюжета. «Сюжетной линии»! Шутка!.. Не будь-те таким-и серьёзным-и. Мы тут — плачем и смеёмся. Сейчас — смеёмся!.. Зато — покаталась на карете скорой помощи с ветерком и… не помня! Но — и ничего. Зато — на халяву!.. И без уксуса. Объездили, наверное, и до, все прекрасные, по-своему, клиники — и приехали в одну: где нас и положили-таки вдвоём. Пролечили!.. Выписали пару-тройку продуктов — из нужного и возможного: вычеркнув — всё, что ненужное же им, а и было нужно мне! Строже диеты — не придумаешь. Но и какая разница, если я всё ещё жива и!.. Всё ещё это и всё же — ем. Ударяясь теперь — по качеству, не количеству!.. Не будет этой истории — как во всех эпитетах и комментариях, так и в принципе; как и других. Их — не будет!.. И не потому, что они — не ценны, а потому… Что не так, как то: что было — моей надеждой; и что умерло же — в одночасье. Тот, что был: моей надеждой — на лучшее и… в лучшее же. «Костяком»!.. «Опорой» и «платформой». «Фундаментом»!.. Тот, кто без малого, но и уже с многим: заменил мне отца, став им. Мы параллельно и «лежали», кстати!.. Я — с желудком; он — с сердцем. Вышли — так же!.. И снова — ушли. По сторонам!.. Ведь ушёл — он. Дедушка, мой, Мороз!..