То «заика», то «золотуха»

«Ты слишком много говоришь»!.. «Слишком много себе позволяешь»!.. Прости, опять и… снова, мам: больше — не буду! «2011 г.»!.. Я у- и знаю то: как выглядит смерть. Кем — она является. Чем дышит и!.. Чем «пахнет». Рыбатская форма!.. Мешковатая куртка. Резиновые сапоги и!.. Уже тухнущая, но и ещё пока живая, недавно выловленная рыба. Еле уловимый запах мужских сигарет!.. Немного «спирта». Бензин и!.. Жжёная резина. Скольжение!.. Отсутствие сцепления и управления. Неспособность и справиться же на ледяной дороге, лишь немного припорошенной снегом, с машиной!.. Как и понести ответственность — за жизни, находящиеся в ней. За жизнь!.. Тормозной путь. Встречная машина!.. Разворот. Удар в боковину!.. Покорёженный металл. Лёгкий выдох!.. Закрытые глаза. Ручки!.. Листы А4. Отпечатанный текст!.. Краска принтера. Запах дерева!.. Пыль. И пот!.. С кровью и нервами. Судебные тяжбы!.. Обвинения. Признание вины!.. Не водителя. Водителя и со стажем!.. Стажем: в девять лет. На сегодняшний же и этот, сейчас же всё момент!.. Момент: написания. И «опытом»: в пятьдесят восемь лет!.. Пятьдесят лет — курения. Серьёзно?.. Не инфаркт-таки и… не «лёгкие»? Автокатастрофа?!.. Я помню — его лицо: но не вижу его — во снах. Вижу — силуэт!.. И как на следующий же день, после похорон, он уходит от нас с вещами и… пытается забрать свою жену. Мою бабушку!.. И может, это всё — внушённо-навязанное из разряда: «Если приснится мертвец — гони!». Но!.. Я падаю на колени и… в коленях перед ним. Прошу этого — не делать!.. Прошу — не забирать её с собой. Умоляю!.. Молю. И впервые — ненавижу!.. Впервые — готова отпустить. Впервые готова и «проститься»: но и только лишь с ним. Не с ней!.. И тогда его голос меняется. Он весь — меняется и!.. Я понимаю, что это не он. И что сон, вместе с фантазией и воображение, зашёл слишком далеко — в… реальность!.. Где он, пусть и без договора-контракта, но соглашается на моё условие, предоставляя своё и следующее: «Как только — так сразу!.. Как только твоя же мать — станет ей». И уходит. А я!.. Узнаю затем и о его, дедушки же, сне — перед всем этим: про его встречу со… всеми ушедшими недавно или давно, но и ныне же всё «обредшими» себя… там. О сне и прабабушки — про гниющую в воде… рыбу. В луже!.. Проталине. Гниющую с головы и!.. С неё-то — всё гнить-то по сути потом и начало. Как это обычно и бывает!.. Как было и есть же всё, а там и будет — с нами. Без него!.. Уже и за-гнивая. Глава же семьи!.. «2012–2013 гг.»!.. Да. Я определённо знаю: как выглядит смерть. Но и это уже не кажется — странным!.. Не кажется и: «страшным». Таким уж… ужасным. Нет — косы и!.. Мантии-балахона. Нет — костей. Скелета!.. Есть: я, бабушка и… она. «Три суки»!.. Как это и после же — застрянет в моём сознании: её же голосом меж шума-жужжания фоном таксиста. «Суки без кобеля». Дважды!.. Меня вновь настигают «три слона» — и я жду: когда уже прижмёт-придавит «черепаха». «Предательство! Смерть и!.. Болезнь»: так они назвались. Мои личные — круги ада. Мои личные — всадники!.. Моего же и такого же: «ада за Земле». Апокалипсиса!.. Но и почему-то — погоняющие всё и именно же меня. А я — не лошадь. Хоть и всё уже «Бык»!.. Не «Спирит». Хоть и как сядешь — так и… Я — «верблюд» с тремя горбами: и они — на них!.. И вот, как человеку, что любил ловить не только рыбу, но и раков, как тебе и ирония, карма и… судьба, м? Для полноты же картины — не хватает только знака: «Рак». Человека такого же и!.. В моей же всё жизни. Чтоб она — «удалась» уже окончательно и… бесповоротно!.. Во второй же раз — она пахнет: лекарствами… «солью», «металлом», сухостью и… духотой! И да, возможно, и надо думать: при закрытых и занавешенных от солнца окнах, чёрных, не пропускающих свет же, трубках; катетерах, где только можно и нельзя, но!.. Не в этом — суть. Душно!.. Её руки же, шея… Кроваво-бордово-синие!.. Кругом — ампулы!.. Уколы. Замены препаратов!.. Операция. Ремиссия!.. Опять — наблюдения!.. А эта… тварь; вместо того, чтобы облегчить страдания и сделать уже, наконец, хотя бы и мне же всё, «секир башка» своей же уже и секирой, если не «косой», хотя чего уж там и ей, материализовать да и из воздуха; так же и снова лишь открывает свой чёрный же «зонт»; «Оле-Лукойе» чёртов, здесь нет Кая, нет и Герды, есть только Оля и… хотя да, чего это я и о чём-ком, если сказки и волшебство, магия — то такие, в мире, где и мира-то нет; за нашими спинами, над нашими же головами и… идёт дальше, за и «с нами же», тенью!.. Да так и ходит — по сей день и… секунду. Неустанно!.. И сделать с этим — ничего нельзя. Ведь и «смех и грех», но!.. Помирили же почти войну и мир, соединив в одной постели, пусть где-то ещё и так же объединив. Всё же!.. Почему бы не сделать этого же и… со смертью? Жизнь и смерть!.. Чтобы и!.. «Где ад, а?.. Где и рай? Земля!..». А далеко и ходить-то не нужно-надо. Всё — здесь!.. В шаговой доступности. В досягаемости и зоне «доступа», если не комфорта!.. Даже и на расстоянии — вытянутой руки; или всё тех же пресловутых «десяти шагах». Одна (один) — впереди. Другая (другой) — за спиной. А между — мы. Чувствуем ещё дыхание на шее; но и как наступают уже на пятки!.. Скрывая от солнца. От света и!.. Приме(и)ряя, забирая во тьму. Уже — не зовя. Беря!.. А я; уж и не знаю, как т-вы; но и не особо-то и сопротивляюсь. Уже — нет!.. Отдаляюсь и отдаюсь ей, всецело и беспрекословно, безвозмездно, сама: когда смею — упрекать. Смею и грубить, кричать и злиться… ненавидеть!.. Когда смею и ответ, взаимно — повышать на неё голос и примерять образ какой-то там «эфемерной лучшей и правильной матери»: когда и сама-то ей не была. Как и в этой-её ситуации!.. Не зная — как это и что. Да даже и без этого!.. Просто. И матерью!.. «Одиночкой». Со змеёй на шее — мной; и клещами — в груди. Не пожелаешь ведь никому! А я ещё и подливала же масла в огонь!.. Я! Не бывает же дыма и… без огня. А дыма, не пара, было много. Немерено!.. Заполняющего всё и вся… всех. И душащего же, как никогда. Ведь ещё и отбирающего самостоятельно-насильно — остатки воздуха. Останки и… жизни! Я не хочу — быть матерью!.. Не хочу — детей. Но и не потому, что; заберут бабушку, когда ты и…, честно, не до проверок и такого; не хочу быть… тобой. «Стать»: тобой. Быть и «похожей» — на тебя. Я хочу!.. Хочу — такой же… сильной! Хочу и волевой. Хочу — тобой: в этом и не только, даже больше!.. И пусть даже и в одиночестве. Но — собой!.. Уверенной. Самостоятельной!.. Самодостаточной. Я не хочу их — потому, что!.. «Рака» по гороскопу, может, я ещё и выдержу, но по жизни?.. Нет. Я же ужасно хочу — двойню! Но и ужасно не хочу — снова это проживать: от твоего лица. Лица: «матери». Ведь и как ни крути: болезнь матери и своих уже детей — не одно и то же. Что уж говорить: за одну и ту же и!.. Не хочу опять и снова — возвращаться туда. К тебе же и… той. К тем нам. Вспять!.. Чувствовать — это снова. Ощущать — это!.. «Эмоционировать». «Что случилось, Оль?»!.. Я почти увидела то, что видела, когда твой же друг толкнул и оттолкнул меня к станку на танцах; сама виновата, зря ввязалась не в свою игру, так и тем более же «догонялки», будто и прошлого не своего опыта было мало, захотелось своего; а ты прибежал по зову же… Тёмы, словно бы и, правда, спасать. Все «Артёмы» — какие-то ублюдки. Но этот!.. Этот и впрямь же всё — как-то по-особенному. Ещё и внешне. Красивый… ублюдок! И вот, казалось бы, лучше бы — внешне: но и под этой же внешностью, подчас, такие уже и мудатские вещи творятся. А вот — наоборот!.. Но ведь и не тянуло ни разу встречать по чему-то кроме: расхлябанной внешности и… блядских глаз. Но ведь и будет?.. Нечего было и самой на него заглядываться в зеркало; ну и пусть, висит себе над раковиной спокойно и только тебе мешает на третьем ряду, за первой партой, второго варианта: как и в будущем, только уже и с «Зеркалами» на паре английского; встретились глазами и забыли, так нет, переглядки устроили; чтоб потом получить плевок в спину: прочитанной им же любовной запиской… пред всем классом! Всем же всё и всегда интересно, что их и отродясь же не касается. Так и потом ещё сама извинялась за его же тупость: в другом уже письме и… через подругу. Не ту, которой читала своё первое признание из какой-то уже и своей анкеты; тайна, блин, ага, секрет; так ещё и будто бы не знала-видела, что и она в него влюблена, аж с детсада: когда он уже и сам херню творил, чтобы только в углу её же группы постоять. Тот ещё… Фламинго. Ой ёй!.. Не говоря уж и про Антона из «Ранеток». И всё же!.. А она типа — не читала. Ну да! Кроссы и деньги — точно не зачищала. И это — не про крылья и перья. Про факт! Не для него, так для таракана. Или слизняка!.. Да и какая разница, если и им тоже парни и их одежда нравятся: только дунь?.. «Мама болеет». «Сильно?». А будто ей и кто-то рас-сказал!.. Сберегли цветочек на… подоконнике. И что? Кому — легче и?.. Стало. А может, стан-ет? Навряд ли и!.. Уж. Не хочу больше плакать по углам!.. Ванным и туалетам. Ночью в подушку!.. Не только душой. Но — и телом. Да и только: чтобы ты вновь не узнала. Чтобы тебе опять и снова не сказали!.. Что я — слабая. Что я… Я — чувствую! Ощущаю и!.. Что мне — больно, чёрт возьми, и я б… оюсь. Боюсь — потерять тебя. Изо дня в день!.. По часам и минутам. Секундам!.. Боюсь, да! Я снова и опять же всё, вновь: «боюсь»! Да и не прекращала. Но и ты же знаешь, что это — «наше», а? «Женская линия» и!.. Через одну. Я не вынесу этого — снова! Я не хочу больше — черепаху! Я хочу жить, как!.. И они. Хочу любви! Любить. Хочу собаку!.. Или «Свинью».