То «заика», то «золотуха»

— Ох… И как же с вами, атеистами, всё же — тяжко! — Страдальчески проныла она и даже, возможно, закатила глаза. Ну и, во всяком случае, я так подумала! Пусть и увидеть воочию это действо «сплошь-и-рядом» чёрный цвет её же глаз — возможности мне такой не представил. — И «туго»! Верующие, на твоём и вашем бы всё месте, уже бы давно: соль везде рассыпали, святой водой меня окатили, белый круг вокруг себя нарисовали… да и свечи зажгли. Чтобы заодно ещё и меня поджечь!.. Кхм. Да! А к вам же… К вам же — нужен прям особый подход. А там и — «подъезд»! Во всех смыслах…

Соль? Святая вода?.. Меловой круг и?.. Что? Свечи?! О чём она?!..

— О чём ты говоришь? — Что ж, ей бы уже и вправду было проще — мои мысли читать, чем и мне же их самой дважды повторять. Бывает же! А что поделать? Словарный запас мельчал — со скоростью опускания лифта и выхода кислорода из сдавленного горла.

— «Что» с тобой произошло — минутой ранее? — Видимо, решилась-таки и решила же начать — с азов и чего-то отдалённого, чтобы затем лишь прийти к чему-то «близкому», да и «к чему-то уже»! Так сказать, показать на пальцах: и тут же — сквозь них. Что ж, так со мной и мне — и надо: доходчиво и дотошно — всё разжёвывая и, как пингвину, да и любому же птенчику в принципе, после — «блюя-плюя» в рот. — «Что» — ты чувствовала?

— Я… Я задыхалась! Лифт был заперт, а я… Я не могла — выбраться из него! Не могла — выйти! Будто бы… Будто все мои страхи…

— …враз и ожили, — изогнула она свою правую бровь, тут же подогнув левую в хитром прищуре, и осклабилась, — претворившись в жизнь?

— Да! Но… Это ведь — неправда! Этого просто — не может быть! В смысле… Ну да. Точно! Скорее всего — галлюцинация…

— Ты так думаешь?.. — И снова в секунду оказавшись передо мной, она провела своей правой кистью между нашими лицами и взглянула на её ладонь, словно бы и что-то читая, считывая так с неё и… обо мне! — Ты ведь боишься — не только застрять, верно! Рухнуть… Ты боишься ещё — и разбиться, не так ли! — И лифт тут же покачнулся.

Не успела я и что-либо сообразить, как и ещё что-то сказать, хотя бы и ответить, да и как-либо же уже себя повести, как он вновь начал подниматься вверх! Ну а взглянув на табло затем, я и вовсе сглотнула, схватившись за металлический поручень позади себя: вот только же мы были на втором этаже, а уже вновь поднялись на одиннадцатый; но и на этом же кабина не остановилась — и вот я уже вижу предельную отметку: «четырнадцать»! Движение сразу же прекратилось — и я уже хотя бы от этого облегчённо выдыхаю, правда, и вновь же рано, ведь и тут же подлетаю и врезаюсь в крышу кабины вместе с пакетами и банками в них, что уже и наверняка разбились, но и опять-таки — я не обращаю на них никакого внимания: ведь на кону — моя жизнь! И пусть — какая-то. Но и — какая-никакая! Цифры же на табло, тем временем, продолжают сменять друг друга в обратной прогрессии — с просто нечеловеческой скоростью, пока и сама кабина же летит вниз, не останавливаясь ни на секунду и прижимая меня, вжимая в себя: всё сильнее и сильнее. Ещё немного и, казалось, позвоночник точно уже — треснет! И я вновь кричу — во всё горло. Но и это так же вновь и мало, да и ничем вообще не помогает: «вой» стоит такой, что даже мой крик не идёт ни в какое сравнение с ним — скрежетом металлического каркаса кабины о серые же бетонные стены! Все её металлические тросы и канаты — будто враз треснули. И все! Чтобы остаться — лишь ошмётками наверху. В то же время как сама кабина, висевшая когда-то на них, целёхоньких, летит вниз — с их осадком и моим же остатком: как души, так и тела!

— Ос… Останови!

— Что? — Пропел голосок! И, взглянув вниз, я не верю своим глазам — она так и стоит на ногах: только и на этот раз уже — перпендикулярно моему лицу и… улыбается, лыбится, демонстрируя мне свои же клыки. Её не снесло ни на сантиметр! Не прибило и к стенам. Да она даже не качалась — от ударов кабины о стены! Её будто приклеили к полу!

— Как?.. Как ты?..

— …сделала это? — Да она издевается! Не читает мысли, но угадывает их — буквально: «с полуслова». Зачем?.. Кто?..

— Да кто?.. Кто ты такая?!