«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

Мара достает из сумочки и не без гордости показывает Григасту фотоснимок телевизионного кадра с Пурвитом, стоящим в двери самолета.

— Пурвит утверждает, что был в деревне. А в телевизионном журнале я видела, как он выходит из самолета, который прилетел из Ужгорода…

— Вы видели Пурвита?

— И Ирену Залите.

— Шах! — слышен возглас шахматиста.

— Возможно, на этот раз вы были на верном пути. Но мы опоздали…

— Он уже арестован?

— Еще три хода и мат! — слышен тот же голос.

Григаст кладет перед Марой обгоревший портсигар.

Мара открывает его и видит шоферское удостоверение Пурвита.

— Вот все, что осталось от вашего Пурвита, да еще несколько килограммов обугленных костей, — говорит Григаст. — Плюс сгоревшее дотла такси. Убийца не пожалел бензина.

— Сдаюсь, — говорит один из шахматистов и отодвигает стул.

* * *

В библиотеке остались только Григаст и Мара.

Она задремала в кресле. Поминутно глядя на часы, показывающие время за полночь, майор разглядывает почтовые марки. Но на этот раз любимое занятие не доставляет ему радости — слишком велико нервное напряжение. Майор встает, укрывает Мару своей шинелью и подходит к шахматному столику.

— Да, положение безнадежное, — тихо произносит он, глядя на фигуры.

К счастью, этого нельзя сказать о ходе следствия. Таксомотор 24–25 ЛАГ видели автоинспекторы и кое-кто из шоферов таксопарка, и теперь установлено, что в машине рядом с Пурвитом сидел Межулис. Водитель Мурьян видел, как машина Пурвита остановилась перед домом Межулиса, рассказал, что из машины вышел Пурвит и некая блондинка, по приметам Григаст тотчас узнал Ирену Залите. На ее показания майор возлагает большие надежды…

Открывается дверь. Это старший лейтенант Климов.

— Товарищ майор!..

Григаст подносит палец к губам и кивает на Мару.

— …Ваше приказание выполнено. — Климов понижает голос почти до шепота.

Но Ирена, не дожидаясь приглашения, распахивает дверь. В глазах блестят слезы. Она смотрит на Григаста.

— Что случилось? Что-нибудь с Пурвитом?! — Голос ее срывается от волнения.

Григасту и Маре с трудом удается успокоить Ирену.

— Не знаю, что им взбрело в голову, — дает показания Ирена. — Пурвит приехал за мной в институт. Он это часто делает, когда работает во вторую смену. Потом мы поехали к Межулису за журналом с осенними модами — я давно обещала его подруге. Да, что я хотела сказать… Сперва Межулис был в настроении, коньяком угощал. — Ирена спохватывается, что говорит с работниками милиции, и поспешно добавляет: — Нет, нет, Пурвит не пил, он ведь был с машиной… А тогда Межулис позвонил по телефону… Я как раз искала журнал, у него такой беспорядок! Ведь скоро месяц, как жена в больнице…

Григаст не имеет привычки перебивать свидетеля. В непринужденном рассказе иногда проскальзывают детали, которые потом приобретают большое значение. Но Ирена говорит так сбивчиво, что он пытается помочь ей наводящими вопросами.

— Куда звонил Межулис?

— Да, наверно, в больницу… Да, да, он еще спросил: «Больница? Мне доктора Эрберта!»

— Что он сказал? Вы не слышали?

— Все слышала до последнего слова. С этого разговора все и началось…

У Мары перехватывает дыхание, она не смеет поднять глаза на Ирену. Что такого мог сказать Имант, какие его слова вызвали зверское убийство? Не в силах ждать, Мара поднимает лицо.

— Как вы могли слышать, что именно говорил Эрберт?

— А я и не слышала. Он не подошел к телефону. Межулис говорил с кем-то еще. Сперва он даже радовался. «Ты у телефона?» — кричит. А потом ему сказали что-то, наверно, страшное, потому что он даже в лице изменился и ничего сказать не мог — только повторял все: «Что?.. Что ты говоришь!» Потом выронил трубку и даже не повесил. К столу подошел — шатается, чуть не падает. Я его спрашиваю: «В чем дело?» — а он и не глядит на меня, только на Пурвита исподлобья смотрит… У самого глаза красные-красные, как у убийцы какого… — Ирена плачет.

— И он потом все время молчал?

— Да нет… Говорил много, только я ничего не поняла. Кричал на Леона: «Ты понимаешь, что ты наделал?! Теперь конец всему!» Леон хотел его успокоить, но Межулис прямо невменяемый сделался какой-то. А потом встряхнулся, взял себя в руки и сказал, что ему там по какому-то счету надо расплатиться. В столе чего-то долго рылся. И тогда говорит Пурвиту: «Поехали! Все будет в порядке». Я тоже хотела сесть в машину, но они не взяли…

Григаст уже надевает шинель.

— Поехали! — зовет он Мару и Климова. — На квартиру к Межулису.

* * *

На лестничной клетке лампочки еще горят, но в окнах уже забрезжил свет утра.

«Э. Межулис» — значится на дверной табличке. Мара в который раз нажимает кнопку звонка. Звук его гулко разносится по пустой квартире. В конце концов отворяется соседняя дверь.

— Межулиса нету дома, — говорит мужчина в пижаме.

Придерживаясь за штаны отца, заспанный малыш с любопытством глазеет на майора Григаста.

— А вы не видели, когда он ушел? — спрашивает Мара.