«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

Ночь. Шторм. И два человека, спотыкаясь, бегут по палубе. Их поминутно окатывает океанская волна, с трудом они достигают бака.

— Цепуритис! Он спасен! — кричит Алиса с порога кубрика.

Паруп еще не спал.

Вдруг он услыхал необычный шум. Прислушался. Донесся возглас: «Судно наше!» Ему стало все понятно.

Сейчас же к Свадрупу! Он подбежал к двери. Но в коридоре уже шумели матросы. Опоздал!

Паруп опустился на стул. Трясущимися руками достал из шкафчика коньяк. Бутылка — она не раз помогала скрыть его истинное лицо. Быть может, она спасет его и сейчас. Он наполнил две рюмки. Ждал — ничего другого не оставалось.

Шум в коридоре стих. Может, еще не все потеряно? Попробовать пробраться?

Паруп тихонько притворил дверь. Просунул в щель голову. Никого. Хотел выйти, но тут же отскочил назад. Однако Валлия успела заметить его.

— Товарищи!

Паруп вздрогнул, услышав это слово.

— Вот он, этот гад!

Моряки ворвались в каюту Парупа. Их было много. Куда бы Паруп ни направил взгляд — кругом были враждебные лица.

— Выпьем! — Его голос звучал неуверенно, хрипло. — В такой день нельзя не чокнуться. Прозит, друзья!

— Черт тебе друг! — крикнул Август.

Паруп выхватил пистолет. Галениек рванул его руку вверх, и пуля впилась в потолок.

Паруп схватил бутылку. Занес над головой. Хотел метнуть ею в противника. Промахнулся. В следующее мгновение его руки уже были скручены за спиной. Матросы расступились. Из каюты Парупу была одна дорога — под замок.

В полной форме айзсарга Свадруп влетел к капитану.

— Как вы можете спать, господин капитан?! На судне мятеж!

В одну минуту Вилсон был на ногах. Увидел растрепанные волосы старшего механика, побледневшее лицо, френч айзсарга. Хотел о чем-то спросить, но промолчал.

— Господин капитан, дорога каждая минута! Необходимо вооружить офицеров. Надо перестрелять бунтовщиков! До острова Хуана дойдем сами. А там…

Вилсон тяжелой походкой вышел из рубки. Перегнувшись через поручни, капитан вглядывался в темноту, слушал возбужденные возгласы матросов.

— Черт побери, что тут творится? — крикнул он резко.

— В Латвии власть трудящихся! — отозвался чей-то голос.

— Ну, что я говорил?! — суетился Свадруп. — Если не будем бороться, нам конец!

Капитан протянул руку.

— Ключ от оружейного шкафа! Всех офицеров немедленно ко мне!

— А господина Квиесиса?

— Пассажирам тут делать нечего. В критические минуты за судно отвечает только капитан.

— Будет исполнено!

Свадруп убежал. Матрос хотел броситься за ним, но Вилсон загородил ему путь.

— Назад! Пока что я здесь командир! — Он повернулся к Карклиню: — Позовите этого проклятого радиста!

Вилсон тяжело сел. Как всегда при волнении, заныла левая рука. Та, что пострадала в Моонзундском проливе. В памяти почему-то снова всплыла Балтика, миноносец «Отважный», бурные митинги Февральской революции, матросские комитеты. После этого он демобилизовался, вернулся в Латвию, поступил на службу в пароходное общество Квиесиса.

Двадцать лет обеспеченной жизни. Впереди обеспеченная старость. Домик в Айнажах. Туда на лето будут приезжать внуки. Долгие зимние вечера можно будет коротать со старыми друзьями, вспоминая о пережитых штормах, о приключениях в далеких гаванях. Двадцать лет верной службы — сперва на «Виестуре», потом на «Кримулде» и теперь на «Тобаго»… Даже это дорогое судно доверил ему Квиесис. А сейчас? Как сейчас поступить ему, капитану Вилсону? Долг платежом красен, верность за верность! И все же в глубине души Вилсон признавал, что чувствовал бы себя куда лучше, если бы в этот решающий час кто-то другой мог определить курс судну…

— Вы меня звали, господин капитан? На пороге стоял радист.

— Это что еще за шутки? В первом же порту соберете свои манатки! И я позабочусь, чтобы вас не взяли ни на одно другое судно, ясно? — При всей строгости этих слов голос Вилсона звучал спокойно, почти утомленно. — То радио испорчено, то снова заработало. С новостями первым делом в кубрик! Что здесь, в конце концов, — судно или ярмарка? А капитану и полсловом не обмолвились. Рассказывайте все, как было!

— Простите, господин капитан… Но господин Квиесис…

Запинаясь, Артур сообщил о передаче из Риги, о своем обещании молчать. Теперь он полностью осознал свою вину. Теперь у капитана есть все основания для того, чтобы выкинуть Артура за борт. Но Вилсон ничего подобного не предпринимал. Он молчал. Это молчание казалось Артуру нестерпимо тягостным. Он повернулся и шмыгнул из штурманской рубки.