«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

«Мы ведь идем в Сантаринг, не так ли?» — все еще звучало в ушах Дрезиня, когда он вышел на палубу. Свирепые пенные гребни исчезли, точно солнце растопило снежные верхушки валов. Но валы еще зыбились вокруг корабля, тяжелые, мутно-зеленые. Ждали подходящей минуты, чтобы вновь обрушиться на палубу. Вглядываясь в океан, Дрезинь продолжал думать о Квиесисе.

Раздумья эти прервало появление озабоченного Цепуритиса.

— Ну что?

— Свадрупу заступать на вахту, а он отказывается.

— Без него обойтись можно?

— С грехом пополам.

— Тогда лучше, чтобы он вообще не совался в машинное отделение. А если передумает, то приглядывайте за ним.

Цепуритис недоуменно покачал головой.

— Что же остальные станут делать, если Свадрупу можно без дела ошиваться? Галениек только того и ждет…

— За ребят не беспокойся. Потом поговорим с ними.

— Но уж к капитану ты, Павил, сразу сходи. Старик чертом глядит.

Дрезинь направился на капитанский мостик. Чем выше он поднимался, тем сложнее казалась ему его задача. Впервые он окинул взором сразу все судно. В нем же добрых сто метров длины! Трубы, вентиляторы и спасательные шлюпки, лебедки и прочие непонятные механизмы. Плавучий дом стоимостью в несколько миллионов. Его обязательно нужно сберечь для родины!

У штурвала, который Дрезинь представлял себе гораздо большим по размерам, стоял Зигис. Лоб юноши лоснился от пота. Все новые и новые капельки собирались над бровями. Чтобы повернуть штурвал, не требуется почти никакого усилия, именно потому и трудно удержать судно на курсе. Штурман Карклинь, иронически щурясь, поглядывал, как пыхтит паренек.

— Правее, еще правее! — командовал он. — Ты что, малый, думаешь, если руль взяли коммунисты, так правь только влево?

Вилсон стоял у окна и смотрел на волнующийся океан. Дрезинь видел только спину капитана. Спина сутулилась, серая фуфайка собралась в складки, точно лоб, сморщенный от забот.

Дрезинь поздоровался.

— Привет! — весело откликнулся Зигис и тут же вновь прильнул глазами к компасу. Но поздно — корабль успел отклониться от курса.

Слава богу, обошлось без окрика: Карклиню подвернулся новый повод для иронии.

— Здравствуйте, товарищ комиссар! Как поживает товарищ Алиса?

Вилсон не ответил на приветствие и даже не повернулся.

— Товарищ капитан, я хочу от имени всей команды поблагодарить вас за ваше решение, — начал Дрезинь.

Вилсон молчал.

— Нам надо бы обсудить дальнейший курс… Вилсон не выдержал и круто повернулся к нему.

— Со мной? Ушам не верю! А вот когда господина Квиесиса под замок сажали, так это вы не обсуждали! То, что он был хозяином здесь, — еще не преступление, дьявол вас разрази! И я бы другому не подарил, привали мне от отца такое наследство… По мне, пусть он хоть трижды капиталист! Для капитана он — пассажир.

— Это произошло без моего ведома. Квиесис уже выпущен…

— Вот, вот! Гром тебя ушиби — это что, судно или притон анархистов? Каждый делает, что ему в голову взбредет, а мне об этом ни полслова… Может, капитаном уже поставили Зигиса, и вы пришли сказать, чтобы я отправлялся на камбуз чистить картошку? Скажите честно, Дрезинь, что у вас на уме?

— То же самое я хотел спросить у вас.

— Очень мило… Так вот, намотайте себе на ус: мне поручено привести судно в Сантаринг, и, независимо от того, кто его хозяин — Квиесис или другой, — я свой долг исполню! Я капитан и не могу делать то, что мне заблагорассудится.

— Мне кажется, было бы разумнее сначала связаться с Ригой.

— Это ваше дело. Но я сдам груз законным владельцам и вернусь на родину с чистой совестью. Я за порядок, Дрезинь. И предостерегаю вас: если хотите вообще что-нибудь доставить домой, не очень-то потакайте разным галениекам. Они вам все трюмы взломают и корабль вверх килем перевернут, если только отпустите вожжи…

Капитан взглянул на часы.

— На первый раз, Зигис, довольно, передай штурвал Зандовскому. Пора тебе позаботиться насчет обеда. И передай Валлии, чтобы накрывала в кают-компании на столько же приборов.

— Но ведь Парупа не будет.

— Зато будет товарищ Дрезинь.

— Я, признаться, думал вместе с командой…

— Мало ли что вы думали! Комиссар на корабле причисляется к офицерам… Должен быть порядок.

В кубрик утреннее солнце не заглядывало, и все же там царило праздничное настроение. Во всяком случае, пока не ворвался Галениек.

— Нет, вы подумайте, не только выпустил, но и каюту вернул! В трюм бы его надо! Туда, где его шпроты и спички. Чтобы протух там разом с экспортными яйцами.

— И меня выставил, — присоединился Август. — У такого окна, как в каюте Квиесиса, за один день всего «Фантомаса» можно проглотить. А тут пятьдесят страниц отмахал — и уже глаза болят.

Курт, кончив утюжить робу, аккуратно сложил ее.

— А я полагаю, что дело есть дело, без дисциплины теперь тоже нельзя, — отозвался он. — Раз выбрали Дрезиня комиссаром, пусть он и распоряжается. Ему лучше знать, что делать.

— Он?! — взвился Галениек. — Да у него просто ум за разум зашел! Квиесис его испанцам собирался выдать, а Дрезинь ему пятки лижет.