Тобольский узелок

И уж без смеха совсем нельзя было читать такое, например, сочинение, как «Смерть императора Николая второго. Драма в 4 действиях с прологом и эпилогом», изданное во Владивостоке в 1921 году.

Видя интерес Михеева к этой литературе, Коровин сетовал, что, к сожалению, этому обильному мутному потоку белогвардейской клеветы и дезинформации противостоял лишь очень небольшой список нашей, советской литературы по этому вопросу. Да и то в большинстве своем уже забытой — по малой тиражности и давности лет.

Главная среди них — книга уральского большевика, первого председателя Екатеринбургского совета, одного из организаторов Красной гвардии на Урале, Павла Быкова. По заданию Уралистпарта он в 1921 году написал для сборника «Рабочая революция на Урале. Эпизоды и факты.» большую статью «Последние дни последнего царя», построенную на подлинных документах, «на основе бесед с товарищами, принимавшими то или иное участие в событиях», на личных своих наблюдениях, на показаниях арестованных белых офицеров.

Успех статьи, вернее большого очерка, был велик. Сборник быстро разошелся и уже в те дни стал библиографической редкостью. Быков же продолжал собирать материалы, и в 1926 году Урал книга выпустила отдельным изданием его большой исторический очерк «Последние дни Романовых». К тому времени Быков обстоятельно ознакомился со всей белогвардейской литературой по Этому вопросу и в своей книге успешно полемизировал с ней, разоблачая ложь и подтасовку фактов.

Но книга Быкова, к сожалению, была и осталась первым и единственным обобщающим трудом советского историка на эту тему.

Правда, ее в какой-то степени дополняли некоторые публикации. Например, опубликованные в журнале «Былое» в 1924 году (№ 25 и 26) воспоминания В. Панкратова «С царем в Тобольске».

В 1917–1918 годах он являл собой странную фигуру. Почтительная забота его о «царственных пленниках» (его терминология!) вызвала сначала недоумение, а потом ненависть солдат охраны, с одной стороны, и — личную симпатию, перешедшую вскоре в уважительную дружбу, ярого монархиста, начальника охраны полковника Кобылинского. Неизменной симпатией и уважением пользовался он и у Николая, и у членов его семьи, не исключая и злобную, никому не доверявшую Александру.

Реабилитированный колчаковским следователем, пощаженный и Советской властью, Панкратов в мемуарах своих, написанных под свежим впечатлением в начале 1920-х годов, беспощадно разоблачает сам себя, свою незавидную роль при последних Романовых, но — не замечает этого.

Совсем иное значение имели записки бывшего коменданта «домов заключения» в Тобольске и Екатеринбурге большевика А. Д. Авдеева. Они так и назывались: «Николай Романов в Тобольске и Екатеринбурге. Из воспоминаний коменданта». И были напечатаны в 1928 году в журнале «Красная новь». Этот обстоятельный и достоверный отчет посланца Уралобкома и Уралсовета о событиях и обстановке тех дней — ценнейший документ для историка.

Записки Авдеева интересными и важными деталями дополняли отрывочные воспоминания бывшего члена Уралсовета В. А. Воробьева «Конец Романовых» (журнал «Прожектор», 1928 год, № 28) и «Последний переезд полковника Романова» Н. Немцова, бывшего председателя Тюменского губисполкома, руководившего организацией переезда Романовых из Тобольска в Екатеринбург (журнал «Красная нива», 1928 год, № 7).

С особым вниманием вчитывался Михеев в строки, которые могли пояснить — что же было или могло быть у Романовых с собой в Тобольске. Было ли ожерелье? Была ли шпага? Может быть, ничего этого не было, а разговоры о них — отголоски давних обывательских слухов? А может, было и что-то еще, что выпало из поля зрения, но представляло несомненный интерес?

Вещей из Царского Села было взято в Тобольск великое множество — переезжал в длительную, возможно, ссылку пусть низложенный, но император. И не один, а вместе с семьей, со свитой и прислугой. Царь, не потерявший еще надежды если не на реставрацию монархии, то хотя бы на почетное изгнание в другие страны — ведь история знает немало тому примеров. Правда, история знала и другие примеры — судьбу лишившихся головы Карла I, Людовика XVI, но о них лучше было не вспоминать.

Новоиспеченный министр-председатель, рядившийся в тогу социалиста-революционера, Александр Федорович Керенский не только не стеснял Романовых в дорожной экипировке, но даже заботливо проследил за тем, чтобы экипировка эта была капитальной. Отправляя «царственных пленников» в Тобольск, он наказывал начальнику охраны полковнику Кобылинскому: «Не забывайте, что это бывший император. Его семья ни в чем не должна нуждаться». Это засвидетельствовал в своей книге колчаковский следователь Соколов, вообще-то не имевший намерения обелять Керенского, которого он считал одним из виновников свержения монархии.