Точка бифуркации

– Гришин! Гришин, твою же мать! – Самохвалов во всю глотку орал в трубку, хотя аппаратура была исправна, и Гришин наверняка слышал своего начальника без помех. – Что твои делают на холмах?! Там всё пристреляно давно! Что? Мне твоя разведка не указ, уводи их в соседний квадрат. Повторяю, уводи в соседний квадрат!

Самохвалов отбросил трубку и рухнул на походную скамейку. Его лицо после раздачи указаний командирам и монолога в адрес Гришина выражало усталость сравнимую с марш-броском в полной экипировке. Прямые русые волосы прилипли к мокрым вискам то ли от жары, то ли от волнения и азарта.

Это было пять лет назад. Успешный Техник Фирмы был отправлен на Ближний Восток для сопровождения нового вида услуги состоятельным Клиентам. Никакого личного безобразия, на этот раз заказчики хотели подстраховаться петлёй времени в военной операции. Для Фирмы это был новый уровень, а для амбициозного Техника интереснейшим вызовом. Он выступал Оператором, чтобы лично присутствовать и запомнить все события.

– Ну как? Как, Паша, им втолковать, что разведка ошибается? Мы-то с тобой это уже видели.

– Видели, – меланхолично согласился «Паша». Для операций за несколько лет работы ему давали столько ненастоящих имён, что он порой забывал данные своего настоящего паспорта.

Техник прибыл сюда в составе группы наемников для выполнения кровавой и рискованной операции. Кому-то на каком-то верху требовалось захватить нечто у вооруженных формирований. Невнятность задачи объяснялось секретностью, хотя Техник любил иметь полное понимание о происходящем. Самохвалов только намекнул, что речь идёт об оружии. То, что оружие было бактериологическим и запрещенным Техник выяснил позже.

Во время второй и третьей петли – совсем еще недавно по биологическому времени Самохвалова и его Оператора – взвод Гришина неизменно размазывали по холмам минометным огнем. После обеих попыток из личного состава не выживал никто. Однако командир взвода, которому, разумеется, никто не рассказывал о петлях времени и полученных таким своеобразным эмпирическим путем данных, по-прежнему, раз за разом в начале каждого наступления опирался на данные разведки и с явной неохотой подчинялся руководителю операции Самохвалову. «Потешная армия, вот и никакой дисциплины» – вяло размышлял о происходящем вокруг Оператор.

– Тут такие деньжищи тратятся на каждый чёртовый сеанс, с этими чёртовыми петлями времени, а эти недоумки то дисциплину нарушат, то инициативу проявят. Мать их!

Оператора раздражали в Самохвалове многие вещи. Во-первых, панибратское обращение «Паша» к самому оператору. Мало того, что Техник принципиально представился Павлом Игнатьевичем, был для руководителя операции ни много ни мало Оператором, так он еще и был старше самого Самохвалова на добрый десяток лет. Сам Техник демонстративно обращался к руководителю операции только по имени отчеству, но Дмитрий Сергеевич не понимал столь тонкого и отчаянного призыва к формальностям.

Во-вторых, Дмитрий Сергеевич Самохвалов, имеющий за плечами опыт службы в действующей российской армии (что наверняка) и массу оперативных мероприятий от имени и по заданию спецслужб (разумеется бездоказательно), оказался чрезмерно болтливым человеком, что в совокупности с тяжелейшей формой фамильярности заставляло обычно немногословного оператора «Пашу» придумывать себе несуществующие задачи, требующие предельной концентрации. Так, например, во время третьего сеанса, Техник на протяжении нескольких часов сосредоточенно разглядывал график показаний жизнедеятельности самого Самохвалова, благо Дмитрий Сергеевич панически боялся смотреть на экран терминала и не мог изобличить лукавство своего Оператора.

В-третьих, но далеко не в последнюю очередь, Оператору была неприятна манера разговора вояки. Не то, чтобы Техник никогда не слышал нецензурной брани, но его подопечный Клиент матерился настолько безыскусно и повсеместно, что ему пришлось пойти на уловку. Еще после первого сеанса Оператор соврал Самохвалову о секретной аудиозаписи, которая ведется в недрах терминала для неких «спорных ситуаций». Теперь командир операции старался не материться и ограничивался только чертыханиями да приплетением в разговоре матерей всех участвующих в операции мужчин.

– У нас где-то полчаса? – Самохвалов не удосуживался держать в памяти временные отрезки, которые разделяли активность нападающих «самохваловцев» и защищающихся арабов.

– Двадцать восемь минут, – по-прежнему без эмоций ответил Оператор. – Выйду покурить на воздухе.

– Давай, братишка.

Павел Игнатьевич оглянулся на Самохвалова, но промолчал. Ему совершенно не нужны одобрения Клиентов на перекур, а теперь он еще и оказался «братишкой» этого неприятного человека. Техник напомнил себе о работе и молча вышел из импровизированного штаба.

«На воздухе» оказалось не очень-то и комфортно. Полуденная жара не спадала, а обжигающий ветер поднимал облака мелкого песка, который колол щёки и упорно лез в ноздри.