Точка бифуркации

- Французы, вроде, даже посылали аэростаты в Азию, на войну с аннамитами? – осведомился лорд Рэндольф. – остаётся только удивляться, что они готовы допустить нас к своим военным секретам.

- Как я понял, они сами рассчитывают узнать у нас нечто новое. – отозвался юноша. – Сейчас у нас заложили сразу четыре новых воздушных корабля. Двигатели на них будут не паровые, а газолиновые, построенные по чертежам, похищенным в России и в Германии, где русские заказывают часть деталей. Наши инженеры, как увидели – удивились: ничего ведь сложного, и как только раньше никому в голову не пришло? Так что, как это ни обидно, но сейчас признанным лидером в воздухоплавании является Россия. Остальным же отведена роль догоняющих - не слишком, надо признать, почтенная. Французы, может, нас и недолюбливают, но они прекрасно понимают, что в одиночку им этой гонки не выиграть. В особенности - после демонстрационных полётов, которые устраивал русский наследник престола этим летом в Марселе и на юге Франции.

- А твой возраст не помеха для этой поездки? Всё же только две недели прошло, как ты отпраздновал пятнадцатилетие…

- Во времена Наполеоновских войн мои сверстники поступали учениками мичманов в Королевский флот – и ничего! – весело ответил молодой человек. – Строили карьеру, иные и до адмиралов дослуживались. К тому же, я хочу попробовать свои силы в публицистике – надеюсь, столичные газеты заинтересуются очерками из жизни французских воздухоплавателей?

- Что ж, дерзай… - лорд Рэндольф остановился и поднял руку с тростью, подзывая кэб. – А сейчас – не пообедать ли нам? В «Реформ-клубе» подают превосходный черепаховый суп…

- В «Реформ-клубе»? – молодой человек явно был озадачен. – Мне всегда казалось, что ты поддерживаешь кабинет Солсбери, а это заведение – настоящий оплот лейбористов!

- Они до сих пор не могут решить, к кому я ближе – к консерваторам или к радикалам. – усмехнулся в ответ лорд Рэндольф. – А поэтому всякий раз стараются обхаживать меня, как только могут. Хоть ты и решил пока повременить с политикой – полюбопытствуй, это весьма поучительно. Заодно расскажешь о своих намерениях пойти в военные воздухоплаватели. Уверяю, будешь иметь успех. Сейчас все в Палате Общин в ярости по случаю катастрофического поражения эскадры Хорнби – и хоть джентльмены из «Реформ-Клуба» и им подобные склонны винить во всём кабинет Солсбери, они тоже обрадуются, если вновь созданный Королевский Воздухоплавательный Корпус окрепнет настолько, что попробует взять у русских реванш.

И посторонился, пропуская сына в остановившийся у кромки тротуара кэб.

Конец второй части  

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

I

Из дневника мичмана

Ивана Семёнова.

- Давненько мы так не собирались… - сказала Марина. – Пожалуй, ещё с тех пор, как вы с Николкой собирались уехать, чтобы поступать в Морской Корпус

- Ну, ты тогда в Москве жила, в нашем доме на Гороховской. - отозвался Николка. – Только потом вы в Питер перебрались вместе с…

И осёкся, испуганно посмотрев на меня. С тех пор, как Варенька сгинула, похищенная негодяем Стрейкером, он старался не упоминать лишний раз о ней в моём присутствии – был уверен, что доставляет мне этим боль. Я сделал вид, что не заметил его оговорки – сидел в отцовском кресле в углу и отнимал у Бейли кусок сизалевого корабельного каната, на одном конце которого имелась петля, а на другом – красовался замысловатый, похожий на футбольный мяч, узел «обезьяний кулак». Искусство вязания подобных узлов (как, впрочем, и нескольких десятков других) мы с Николкой освоили на занятиях по морской практике в Корпусе, и с тех пор, как новая игрушка появилась в доме, вес остальные перестали для щенка существовать.

- А где «Бейты»? – осведомилась тем временем Марина. Она привычно называла свою подругу Настю Туголукову и её напарника по «Елагинским курсам» по кодовому наименованию их боевой двойки. «Бейт» - третья буква еврейского алфавита. Седьмой была «Гимелями» - с ударением на «Е» - называли Николку и Маринку Овчинникову, по седьмой букве «Гимель»; мы же с Варенькой гордо именовались «Алефами» -именно с этой буквы начинался древнееврейский алфавит. Серебряный перстень с агатовой вставкой, на которой была вырезана эта буква, напоминающая латинскую «N» мы получили из рук Корфа перед тем, самым первым заданием в Англии. «Это у вас вроде промежуточного выпуска. – сказал тогда барон. – А перстень – что ж, будем считать, что это дань традициям, как в закрытых британских частных школах…