Точка бифуркации (СИ)

— Как тебя только к психиатру не отправили, — потряс головой я, честно пытаясь себе представить, что должно было произойти с ребенком, который вдруг увидел подобную изнанку жизни в столь юном возрасте. Причем мало того, что увидел — практически пережил! И даром бы все ограничилось обычными приличными людьми, хотя мне ли не знать, сколько среди таких вот тихих и незаметных домоседов встречается извращенцев. Так нет же! Контингент для «просмотра» у нее был намного-намного серьезнее. Убить Митрова за такое мало…

— Они со мной и работали. Причем весьма плотно, — согласно кивнула Маша в ответ на мое замечание, — Давали нужные пояснения, когда я рассказывала им то, что увидела. Объясняли, почему человек себя ведет именно так, а не иначе, и что бояться этого не надо. Надо просто иметь свои твердые убеждения в жизни и следовать им. Вот и все. А подонки были и будут всегда. Но это ведь совершенно не значит, что нужно вести себя также как они. Хороших людей на свете ведь намного больше, чем плохих. Вот ради них и стоит жить на свете. Ради мамы и папы, ради бабушки, ради всех тех, кого ты любишь и кто тебе дорог. Кто любит тебя. А благодаря мне их теперь можно будет обнаружить и они не принесут больше никому вреда. Плохих людей станет намного меньше…

Глаза девочки невидяще уставились в пространство, подернутые пеленой воспоминаний. Не знаю почему, но у меня в этот момент волосы зашевелились на затылке. И очень уж захотелось пойти дать в морду гребаному товарищу полковнику…

— Они часто утешали меня и поддерживали, когда у меня случался очередной срыв или истерика, — через некоторое время снова продолжила девочка, — но… — она, помотала головой приходя в себя, — думаю, тебе будет не очень интересно про все это слушать.

— Да нет, почему же… ну или, хотя…это…, - замялся я, в тщетной попытке подобрать подходящие в такой ситуации слова, но так и не находя их.

— Спасибо, Дима, я тронута твоим участием, — впервые за все время нашего разговора в глазах Маши блеснули искорки смеха, — но откровенности оставим для другого раза. Так вот. С обычными людьми, как я уже говорила, все намного проще. Особенно если они живут спокойной, размеренной жизнью, лишенной резких смен обстановки и настроения. С одаренными же все сложнее изначально. Клубок вероятностей, вихрь эмоций и образов. Сотни, тысячи вариантов, переплетенных и связанных между собой так плотно, что разобрать в этом калейдоскопе хоть что-то более-менее точное невыносимо трудно. Ты спросишь, почему так? Я не знаю. И думаю, никто тебе не сможет ответить тебе на этот вопрос.

— Но предположения есть? — бросил пробный камень я.

— Есть, как не быть, — пожала плечами девочка, — кто-то утверждает, что с активацией альмы для нас в мироздании открывается больше вариаций в секунду. Логика проста: больше возможностей — больше воздействия на окружающий мир — больше линий вероятности.

— Не понял, — покачал головой я, — а если просто сидеть дома и вообще оттуда никуда не выходить?

— Их будет меньше, — вздохнула Маша, — но не намного. Это как… это как с камнем. Представь, что ты бросаешь его вперед. Ты можешь просчитать его скорость полета, траекторию движения, узнать, что с ним будет дальше, когда он упадет на твердую или мягкую поверхность и прочее. Все что с ним произойдет можно легко описать математически, тебе хватит обычных формул в пределах баллистики. А вот что будет, если ты имеешь дело с телом, скорость которого постоянно меняется? С телом, которое может двигаться в совершенно любых направлениях, причем совершено непредсказуемо, с огромным ускорением и при этом еще и изменять свои внутренние свойства? Сможешь спрогнозировать его путь? Описать его формулами?

— Брр, это уж точно не ко мне, — потряс головой я, — у меня всегда были непростые отношения с физикой.

— Вот и я о том же.

— Но все-таки мне кажется, ты немного утрируешь.

— Нет, Дима, я просто пытаюсь объяснить тебе то, что я чувствую и то, чего ты увидеть не в состоянии. Возможно, я привела не очень удачные примеры, но так и высшего технического образования у меня нет, в отличие от тебя. Да и вообще я девочка.

— Уела, — хмыкнул я, — последнее основание так и вовсе железобетонное. А что насчет упырей?

— Их я не вижу вовсе, — развела руками, сидящая на матрасе девушка.

— То есть, как это не видишь? — не понял я, — они ведь тоже живые существа! И судя по тому, что мы узнали за последнее время, принимают в нашей жизни активное участие. Весьма активное, я бы даже сказал.

— А вот так. Пытаюсь сосредоточиться, а вижу на их месте только пустоту. Вот вроде бы есть перед тобой он, даже потрогать можно, а ты ведь знаешь, как телесный контакт облегчает восприятие, особенно у видящих, но глядишь, всматриваешься, а там… пустота. Как будто и нет никого перед тобой. Ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. Страшно…