Точка Боркманна

– Да-да, – вздохнул Баусен. – Муна и Перховенса… Одному девяносто четыре года, второй был не совсем трезв.

– Ну да ничего, – сказал Ван Вейтерен. – Уверен, что мы его разыщем. Думаю, мы скоро возьмем след…

– Каков наш следующий шаг? – спросила Беата Мёрк.

Баусен полистал свой блокнот:

– Ты и…. интендент Мюнстер, например?

Мюнстер кивнул.

– Вы возьмете на себя больницу. Коллеги, сплетни, конфликты – сами понимаете. Посмотрите, что там можно выудить. Действуйте совершенно свободно.

– Отлично, – сказала Беата Мёрк.

– Кропке и Мосер… Мне кажется, мы должны расширить сферу поисков среди соседей. Обойдите квартиры в других домах вокруг парка Лейснера… инспектор составит схему. Кстати, привлеките и Банга: ему полезно будет подвигаться. Только обязательно напишите ему заранее вопросы на бумажке. И конечно, вы, Кропке, продолжите собирать сведения о годах Симмеля в Испании. Там пока ничего интересного не всплыло?

Кропке отрицательно покачал головой.

– Много всякой всячины, но ничего существенного.

– Что касается нас с комиссаром, – продолжил Баусен, – то мы тем временем вплотную займемся топором. Эксперты дают очень расплывчатые сведения, однако им кажется, что это специальный топорик для разрубки мяса, изготовленный лет десять – двенадцать назад. Мы узнали имена четырех потенциальных производителей…. и около десяти мест продажи. Звучит не слишком обнадеживающе, однако мы намерены потратить на это целый день. Ну и потом у нас остаются сын и дочь Симмеля, которые прибудут завтра. Не следует забывать о них, хотя лично я не стал бы делать на них ставку… впрочем, никогда не знаешь… Есть ли вопросы?

– Кто будет проверять друзей и знакомых? – спросил Мюнстер. – Я имею в виду, знакомых Рюме.

– Вы, – сказал Баусен. – Но начните с больницы… у вас ведь есть список?

– Может быть, стоит послать кого-нибудь в Арлах? – спросила Беата Мёрк. – Мне кажется, именно там наиболее велики шансы найти что-нибудь стоящее.

– Комиссар Мельник не потерпит вмешательства в свои дела, могу вас заверить, – ответил Ван Вейтерен. – Но это человек, который может определить возраст собачьей какашки, если на него снизойдет вдохновение.

– Ах, вот оно что! – сказала Беата Мёрк. – Он из таких…

– Кроме того, у меня встреча с двумя дамами из круга Симмеля, – сказал Ван Вейтерен. – Предвкушаю…

«Тьфу! – подумала Беата Мёрк, выйдя из полицейского участка. – Совершенно безнадежная компания!»

– Далеко до больницы? – спросил Мюнстер.

– Далеко. Придется поехать на машине.

24

Он огляделся. Затем занял место за одним из свободных столиков на застекленной веранде, заказал себе темного пива и разложил перед собой «де Журнаал». Вздохнув от удовольствия, он подумал, что давненько не захаживал в «Фишерманс френд».

Сделав два больших глотка, он принялся читать, что написано о его деле. Тоже не без некоторого удовольствия. На пятый день после последнего убийства текст по-прежнему занимал целый разворот. Новостей излагалось мало, теории выдвигались одна другой абсурднее, если уж пытаться их оценить… молчание полиции, похоже, начало вызывать раздражение у журналистов, и доверие к ней начало таять.

«Чего ж тут удивляться! – подумал он и окинул взглядом порт. – Чего ж тут удивляться!»

Одинокий траулер выруливал в открытое море. Море и небо были окрашены одним и тем же серым оттенком, солнечный свет не пробивался через него. Все выглядело безнадежно.

Безнадежно? На долю секунды он задумался, почему именно это слово вертелось в голове.

Он убил трех человек, и полиции, судя по всему, не удалось напасть на его след. На самом деле он не отказался бы прочесть, что говорится по этому поводу в других газетах, но они оказались раскуплены. По понятным причинам.

Он отпил еще пива, в уголках глаз выступили слезы… нет, если он правильно истолковал все сигналы, он по-прежнему в полной безопасности.

Недосягаемый и безнаказанный.

Ощущение было, пожалуй, немного странноватое, хотя, с другой стороны, именно на такое развитие событий он и рассчитывал… или все же нет? Рассчитывал ли он на что бы то ни было? Существовало ли для него это время, когда все останется позади? Представлял ли он себе, как все это будет? Этот затянувшийся эпилог… или как его еще назвать?