Он стоял, играя желваками, с кривой ухмылкой на губах. Я спокойно выдержал его взгляд. Спокойно внешне. Весь этот разговор требовал от меня максимального напряжения жизненных сил. Наверное, самого большого с того момента, как латексные пальцы ухватили мою мокрую головку и вытащили на свет.
– Это перспективы не только мои. Скажи, ты веришь, что когда-нибудь Ёжик примет тебя обратно?
– Кто??
– Зина. – Я не обратил внимание на презрение в его голосе. – Ёжик намного лучше, чем твоё заплесневелое "крошка". Мне не отвечай, себе ответь. У тебя сейчас сложный выбор. Побои я зафиксировал, свидетели есть. На вторую ходку ты поедешь надолго. В суде не любят рецидивистов. А мы выиграем некоторое время. Лет так до восьми, если не врёт гугл. Восемь лет счастливой и спокойной жизни – это не так и мало. Когда ты выйдешь, Дане будет 13, у него начнутся прыщи и подростковые заморочки. Будет ли ему дело до "откинувшегося с зоны папки"?.. Чего молчишь? Вряд ли, правда? Да и стоит ли ребёнку расти с мыслью, что его отец сидит в тюрьме? Нет, лучше соврать что-нибудь красивое и благородное. Погиб в горячей точке. А я за эти годы заберу Ёжика и Даню и вывезу так далеко, что ты нас не найдёшь. Вот тебе твоя перспектива.
Он долго сверлил меня взглядом, потом сплюнул мне под ноги.
– Ну, такое… Значит, есть альтернатива?
– Есть. И она мне больше нравится. Я не буду писать на тебя заявление. Дружба мне твоя не нужна. Достаточно, чтобы при встрече ты перестал превращаться в перегревшегося на солнце орангутанга. Ты остаёшься отцом Дани, мне хватит звания "дядя Тим". Сможешь встречаться с сыном, но перестанешь лезть в нашу личную жизнь. И, дополнительным бонусом, на свадьбу я тебя не приглашу. А третьего варианта, прости, у меня для тебя нет.
– Уверен?
– Абсолютно. Думать, извини, некогда. Мне писать заяву или нет?
Он отвернулся, совсем как Ёжик, годы вместе не прошли даром, и сказал левой стенке:
– А то сам не знаешь.
– Хотел услышать от тебя.
Он пожевал губы и буркнул:
– Если их обидишь, я тебя урою.
Я кивнул, не споря:
– Ритуальную фразу произнёс, нигде не ошибся, молодец. Принято и запротоколировано.
Он врезал рукой по прутьям так сильно, что мог их выломать, но мне было уже всё равно. Шамиль сказал: "Не мужчина тот, кто думает о последствиях". Справедливо, пока не обрисуешь мужчине эти самые последствия во всей красе так, чтобы он уже не мог о них не думать.
Через неделю… Может больше, может меньше, кто там считает?
Пожилая женщина проводила взглядом уходящую пару с прыгающим карапузом между ними и приложила к уху трубку.
– Жень, привет. Можешь зайти ко мне? Есть что-то новенькое.
Через полчаса она впустила в квартиру пожилого мужчину в хорошем сером костюме.
– Сюда, – махнула она ему, скрываясь в одной из комнат.
Он зашёл следом. Перед окном на мольберте стояла картина. Женщина молча показала на неё рукой.
Он обошёл мольберт и остановился, рассматривая холст. Через несколько минут он поднял голову и сказал:
– Сильно. По-настоящему сильно. Я.… даже немного теряюсь. Какая-то решимость не доломанной куклы, слабость и сила. Выражение глаз просто потрясающее. Ты заметила тени под глазами? Как заживающие раны, и притом безмятежность и уверенность во взгляде. Как ей так удаётся передать эмоции?
Женщина гордо улыбалась, будто сама написала эту картину.
– Я даже тебе скажу, это намного мощнее того солдата.
– Тянет на выставку?
Мужчина смутился.
– Ну, твоя внучка талантлива, но по-настоящему сильных работ у неё не так много… Хотя эта, конечно, украсила бы собой любую галерею. Эта и старая, с солдатом, да… Валь, я подумаю. Пора, конечно, Зину вытаскивать из её норки. Именную выставку вряд ли… – Он задумался. – Нет, не рассчитывай, но в тематическую экспозицию современных российских художников вполне. Давай ещё раз посмотрим, что из её работ можно туда отобрать.
…
Ну вот и всё. Она написала меня, а настоящий художник влюбляется в того, кого пишет. И я уж постараюсь, чтобы ей не хотелось искать себе нового натурщика. А картина получилась, по-настоящему получилась. Это даже я вижу, не то, что сам художник.