Точка искажения

Ветерок донес до нее обрывки смеха Ноэля, который с азартом провоцировал соперника.

— …давай, Монвид, разве не об этом ты мечтал с тех пор, как я…

Реннен быстро отреагировал, и его удар в челюсть прервал монолог Делагарди. Тот не рухнул на землю, а лишь сделал шаг назад, чтобы сохранить равновесие, и замахнулся в ответ.

— Ублюдок! — выкрикнул Реннен, отбиваясь.

— Мне до тебя далеко, — рявкнул Ноэль, наступая. — Это же ты у нас мистер черная вдова! Забыл уже?

— Не смей марать память о Диане! — Реннен не договорил, он с какой-то нечеловеческой прытью бросился на соперника. Потасовка превращалась в настоящий бой — явный перебор: парни лупили друг друга с остервенением гладиаторов на арене, будто в живых мог остаться только один.

План трещал по швам. Эйлин выпрямилась и уже сделала первый шаг — стоило разнять их или позвать на помощь, как вдруг узкая дверца распахнулась. Во двор вышел ориасок небольшого роста с зеленоватой, еще не огрубевшей до темной коры кожей. Наверное, молодняк. Его ноги тут же погрузились в землю; через несколько мгновений возле дерущихся проросли корни-хлысты и, плотно обвив каждого по отдельности, разняли в стороны. Следом на поверхность вышел и сам страж.

Пользуясь моментом, Эйлин побежала в башню. Она мельком глянула в отполированное до блеска широкое окно с решеткой, выходившее наружу: длинная подъездная дорога, засаженная по обочинам деревьями, обрывалась, уходя в туманную долину с горными пиками. Другой мир…

На столе у окна валялись журналы, газеты, вырванные страницы с кроссвордами, а в центре красовался новый бестселлер Висельника.

В углу на стойке лежал толстенный фолиант, в переплете из черной кожи. От него к кольцу в каменном полу тянулась массивная цепь. Есть! Эйлин с трудом раскрыла книгу, в которой набралось, наверное, несколько тысяч страниц. Верхние листы, пожелтевшие от времени, слегка потрепаны; чем дальше к концу, тем светлее и аккуратнее. Эйлин наспех пролистала несколько первых страниц с изображениями гербов, поджала губы — и с огромным усилием перевернула фолиант. Последние страницы пока пустовали, затем мелькнула запись вчерашним числом. Одно имя: Агата О’Трей.

— А вот и ты. — Эйлин, сузив глаза, всмотрелась в ее вычурную подпись. — Ну, здравствуй.

— Привет, — раздался за спиной скрипучий голос, и она подскочила от неожиданности.

Перед ней стоял ориасок, не постовой, отправившийся разнимать парней: этот намного выше, с иссушенной темной корой. Несмотря на то что все стражи на одно… м-м… лицо, взгляд выросшего в дверях хранителя она узнала. Такими же янтарными глазами смотрел на нее великан, напавший в галерее. Сердце сжалось от дурного предчувствия; и, кстати, Реннен с Ноэлем совсем притихли.

— Что тебе нужно? — прошелестел ориасок.

Эйлин онемела.

— Я-а.. — Она медлила, соображая, что бы такого соврать.

Стражи представлялись ей существами примитивными, этакими безмолвными исполнителями вроде игнарусов. Конечно, она сталкивалась с хранителем по приезде в академию, но он с ней точно не разговаривал… Неужто ориасоки обладают разумом? В любом случае, на кроссворды и романы его точно хватает.

— Я пришла одолжить книгу Лестера Висельника. Вот. — Эйлин схватила томик со стола. — В библиотеке все разобрали, а мне очень хочется почитать, пока не начались занятия, сам понимаешь.. — Она лепетала и проклинала себя за неумелое вранье и за то, что дрожал голос, а еще за глупость и, конечно же, трусость..

Ориасок внимательно уставился на нее и покачал головой:

— Что? Тебе. Нужно? — повторил он снова, выделяя каждое слово.

Эйлин бросила «Любовные откровения» обратно на стол. Ладно, умник, лучшая защита — нападение:

— Хочу уточнить кое-что в книге посещений. — Она заметила, как брови великана, вернее, те наросты, которые выполняли их функцию, поползли вниз, и тут же изменила тон: — Моя мама должна была явиться на бал. Но я ее не видела. Я отправила почтового стрижа в Бродик, но ждать ответа нету сил. Мне важно знать, приезжала она или нет. С тех пор, как умер отец, — Эйлин начала давить на жалость, — мы с ней не очень-то близки, и… — В голову ничего больше касательно этой истории не приходило, поэтому Эйлин перешла к обвинениям: — А ты, что ты собираешься со мной сделать? Снова покалечить, как в тот раз? Ногу мне чуть не сломал! До сих пор болит!

— Не ври, — прервал стаж. — Если бы я мог тебя покалечить, то сделал бы это. Но правила…

Эйлин замерла. Равнодушие вкупе с кровожадностью, которая сочилась из каждого слова, поразили. Получается, если бы не правила, запрещающие уродовать студентов, ей бы в галерее, да и сейчас, досталось бы побольше вывихнутой лодыжки? Но почему он медлит, почему не вышвырнет ее из башни? «Правила», — мелькнуло в голове.

— А есть такое правило, которое запрещает студентам просматривать книгу посещений?

Ориасок какое-то время изучал ее с холодным интересом, как жужжащую муху на окне, а потом резко двинулся вперед. Эйлин отшатнулась и закрыла голову руками: вдруг он получил секретное указание линчевать любого, кто проникнет в башню?! Вдруг разорвет ее на части, как Альтера?