Точка невозвращения

— Ну-ну. То, что ты здесь видишь, — только верхушка айсберга. Главные лаборатории глубоко под землей. Вход туда хорошо спрятан и тщательно охраняется.

— И что там?

— То, над чем я работал последние десять лет. Мы называем наш проект Интегралом. Видишь ли, передо мной поставили интереснейшую задачу в области расщепления атома.

— И ты не отказался от этой работы? — возмущенно спросил Майкл.

— Ты дурак или так, ушибленный? Я уже не мог отказаться. Да и не хотел. Это же уникальная технология, дающая огромную власть. И это научный вызов! Я знал, что будет очень трудно, но рано или поздно я смогу. Я докажу всем, чего я стою!

— И ты действительно ее создал?

— Да!

— И что теперь будет?

— Думаю, теперь мой босс объявит себя самым главным на Оу, а еще, вероятнее всего, замахнется и на власть над Уэем. Будете ему дань платить и рабов присылать или еще что-нибудь, на что его фантазии хватит, — и Алек глумливо захохотал.

— Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Да тебя убить мало за это! Это же катастрофа! С таким трудом достигнутый мировой баланс рухнет! Ты должен уничтожить ее, слышишь?!

— А если нет?

— Я найду ее и сам уничтожу!

— Все тот же самонадеянный идиот. Кто тебя туда пустит?

— У меня есть кое-что.

Майкл вынул из внутреннего кармана охотничьей куртки пистолет, подаренный Серхом.

— Да что ты говоришь! И ты, проповедовавший любовь к ближнему, мир во всем мире, величайшую ценность каждой человеческой жизни, ты готов убивать? Ты способен убить безоружного? Своего старого друга? Так-то ты веришь в то, что проповедовал?

— Именно за любовь, за мир во всем мире, за то, чтобы мои дети остались живы. За это я готов сам идти на смерть и даже убивать.

— Пожалуйста, остановитесь!

Мара встала между ними.

— Отец, ты мой самый родной человек на этом свете! Майкл, я успела по-настоящему полюбить тебя за эти дни! Вы оба очень дороги мне, пожалуйста, ради меня, остановитесь!

Майкл опустил голову. Он понимал, что опять не знает, как поступить и опять, конечно, ошибется, отступит, как и тогда, в юности. Но не может он убить своего друга, отца Мары. Не может и все. Остается последний шанс.

— Послушай, — начал он тихим, спокойным голосом. — Неужели твоя жажда мести жителям Уэя до сих пор так сильна? Неужели одна, даже несправедливо испорченная жизнь, стоит того, чтобы были в итоге разрушены десятки, сотни тысяч других ни в чем не повинных жизней? Ты действительно хочешь, чтобы наш мир был уничтожен? Или ты думаешь, что уэйцы испугаются бомбы и сдадутся без боя? А если нет?

— Какое мне дело? Я презираю этих сытеньких животных в их уютных стойлах, слабых, трусливых, ни на что не годных, как ты. Дело тут не в мести.

— Я понимаю. Тобой движет не только месть, но и страстное желание доказать, что ты чего-то стоишь, и даже гораздо больше, чем те, кто тебя изгнал. Чувство власти над жизнями этих жалких людишек. Ну, ты доказал, что чего-то стоишь. И даже очень много чего. В твоих руках сейчас не только жизни уэйцев, но и наши с Марой. Хотя я вооружен, а ты безоружен, но не твоя жизнь в моих руках, а моя в твоих. И ее, твоей дочери. Мы любим друг друга и хотим уехать на Уэй вместе. Понимаю, на меня тебе плевать, но ведь и она погибнет, если твои хозяева решать использовать бомбу. Неужели оно того стоит?

— Они мне не хозяева.

Видно было, что Алек заколебался.

— Все, кто с тобой связываются, Майкл, плохо заканчивают. Предупреждаю тебя, Мара. Лучше бы ты с ним рассталась и осталась здесь.

— Нет, папа, я не останусь. Лучше ты уезжай с нами. Я уверена, что мы сумеем убедить правительство Уэя, что такой великий ученый очень нужен своей стране, тебя простят, и все будет хорошо.

— Простят! Я их прощение вертел на… Ни я, ни эта бомба им не нужна, мы противоречим их базовым принципам.

— Эта бомба никому не нужна, Алек, кроме кучки мерзавцев, решивших опять перекроить мир и погрузить его в хаос. Лучше всего было бы ее уничтожить. Ты ведь всем все уже доказал. Неужели тебе бомба и интересы этих ублюдков дороже собственной дочери?

— Иди ты к черту, Майкл Трэмсон! Уничтожать придется всю лабораторию. А ведь она, возможно, не единственная. И я не единственный, я просто первый. Ладно, я сделаю это. Уходите быстрее, у вас не больше двадцати минут, чтобы убраться подальше. Взрыв будет сильным. Гоните на полной скорости.

— Папа, а как же ты?

— За меня не волнуйся, все будет хорошо. Майкл…

— Спасибо, друг! Я знал, что ты настоящий человек. Я буду беречь Мару, обещаю!

14

Они гнали на максимальной скорости, какую позволял серпантин неровной грунтовки. Через десять минут были на перевале. Чтобы спуститься с него, нужно было еще около 8 минут. Важно успеть. Девять, восемь, семь, шесть… Раздался грохот подземного взрыва и земля отчетливо вздрогнула под колесами машины. Затем раздался еще более сильный грохот обвала. Дорога позади них перестала существовать, заваленная оползнем.