Точка невозвращения

— Нам это так до конца и не удалось понять, — сокрушенно заявил ученый. — Понимаете, их культура, наука, искусство ушли далеко вперед. Мы отстаем от них в развитии на века, нам еще догонять и догонять, поэтому даже полувека исследований мало, чтобы до конца понять, что же к нам свалилось буквально с неба.

— А как насчет американцев? — спросил Михаил.

— А что с ними не так? Они — тоже люди, и вынуждены сталкиваться с теми же проблемами. Вдобавок ко всему у них связаны руки. Ненужно забывать, что про их НЛО знают те, кому положено знать, а про наше, очень хочется верить, что нет.

Кондратьев привстал из-за стола, подошел к панорамному окну, сквозь которое звездолет неведомых пришельцев просматривался очень хорошо. Настоящая летающая тарелка, такая, какую описывали все кому не лень. Два блюдца, нижнее чуть поменьше, верхнее слегка массивней и больше, сероватого цвета без видимых швов, надстроек углублений и прочих технологических приспособлений. Глядя на корпус, создавалось впечатление его неделимости и единости, будто он не был сложен из нескольких частей, а однажды попросту отлит.

— Трудно представить, что этот милый кораблик учудил на поверхности такую бучу, — задумчиво произнес Кондратьев. — Да и здесь, я вижу, он постарался на славу. Весь персонал переведен либо в статус полузверей-полулюдей, либо попросту уничтожен. Как, кстати, это прикажете понимать, профессор?

Лившиц моментально скорчил виноватую морду, однако при этом, Михаилу удалось это установить достаточно точно, виноватым себя нисколечко не считал.

— Так бывает, когда начинаешь изучать что-то совершенно новое, неизведанное, — начал оправдываться профессор. — Страшные последствия экспериментов всегда были, есть и будут, от этого никуда не убежишь…, к сожалению. Я б тоже был бы не против свести все риски к минимуму, но в настоящее время это технологически невозможно. Звездолет пришельцев — уникальный объект, не имеющий аналогов в мире. То, с чем работают американцы, и этот аппарат — вещи совершенно разные. Повторяю, создатели космических кораблей — две абсолютно непохожие друг на друга цивилизации. Воровать информацию из-за океана нам не выгодно, поскольку она нам, то есть «Изумрудному городу», бесполезна. Военной разведке — да, она очень важна, но нам, повторюсь, на нее, мягко говоря, наплевать. Все исследования звездолета уникальны и разработаны нами с нуля. И мало того, в некоторых вопросах нам пришлось использовать не общепринятую научную базу, а создавать новую, а это уже чисто научная, теоретическая работа!

— Это Вы про что сейчас? — насторожился Мезенцев.

Лившиц помедлил с ответом, обдумывая, как бы получше донести сложный материал до непосвященной публики.

— Вы знаете, молодой человек, что такое вакуум?

Григорий выпучил глаза, ища поддержки у ребят, но ни Кондратьев, ни Иванцова помогать ему, судя по всему, не собирались. Пришлось самому вести полемику на научные темы с Игнатом Семеновичем.

— Про какой вакуум Вы спрашиваете? Про тот, в котором отсутствует воздушная среда, или про такое понятие как физический вакуум?

— Про второе. Хотя, ладно, не ломайте голову, вижу, что Вы конструктивного ответа мне не предоставите. Короче, все в курсе того, что окружающее нас пространство состоит из молекул, атомов, которые, в свою очередь, образованы элементарными частицами?

Все трое медленно кивнули в знак согласия.

— Отлично, начало положено. Молекулы и атомы нас интересуют мало, а вот частицы — вещь интересная. Дело в том, что их никто никогда не видел, потому что, во-первых, они очень маленькие, во-вторых, они обладают так называемым корпускулярно-волновым дуализмов (в переводе на рабоче-крестьянский русский являются одновременно и волной, и частицей). Представить себе такое довольно трудно. Как, скажем, горошина, которая явно корпускула, может быть еще какой-то там волной? Меж тем, и горошина, и кирпич, и ваше оружие и вы сами — это не только частицы, но и стоячие волны. Так вот. А теперь давайте зададимся вопросом, что же побуждает образовываться эти самые частицы? Если начать мыслить логически, довольно скоро приходишь к идее о некоем… эм… фундаменте, принципе, который позволяет образоваться частицам. Но если так, то этот принцип, этот фундамент должен быть распространен абсолютно повсеместно, ведь частица может возникнуть где угодно и когда угодно. Вот этот самый принцип и есть физический вакуум. Нам он представляется как особое поле или суперполе, которое на самом деле является размазанным в пространстве волновым пакетом. Немого понятно?

Мезенцев неуверенно кивнул.