Точка невозвращения

— Насчет ремонта — ты прав, — согласно кивнул суперсолдат, пнув ботинком вертикально торчащий кусок арматуры. — Но вот, что ею давно не пользовались, тут я с тобой поспорю. Есть некоторые признаки, которые позволяют мне утверждать, что редко, но метко по этой бетонке проезжал транспорт, скорее всего, грузовой. Видишь эти сколы в сочленениях плит?

Кондратьев присел на колени и ткнул пальцем в отвалившийся кусок дороги.

— Ну? И что это мне дает?

— Эта плита немного выше, чем вот эта, и скол точь-в-точь такой же, какой был бы, если б на верхнюю плиту регулярно наезжали чем-то тяжелым. «ЗИЛы» и «Уралы» подходят как нельзя лучше.

Григорий хмыкнул.

— Тебе видней. Ты ж у нас обладаешь навыками следопыта. Но, если ты прав, и по дороге туда-сюда периодически мотается крупнотоннажный транспорт, значит кто-то куда-то что-то возит, логично?

— Более чем. Ты к чему клонишь, дружище?

— К тому, что нам надо выяснить, куда ведет эта дорожка. Меня еще настораживает, что во время паранормальной локации я видел, как бетонка упиралась в слепое пятно. Знаешь, как выглядит засветка на обычных радарах?

— Да.

— Вот тоже самое и у меня.

Михаил почесал подбородок, повертел головой вправо влево.

— Ты не оригинален в своем предложении. И так ясно, что нужно идти и проверять, куда она ведет. Заодно посмотрим, почему этот твой локатор не срабатывает.

Трупы припрятали невдалеке от дороги. Кондратьев был чрезвычайно доволен, что ему удалось разжиться дополнительными магазинами для «Калаша», поэтому, несмотря на бой и туманное будущее, пребывал в великолепном расположении духа.

— Анекдот хочешь? — предложил он, криво улыбаясь.

— Как будто у меня есть выбор, — буркнул Григорий.

— Тогда слушай. Дорогая, ты меня любишь?

— Да, дорогой.

— А измену простишь?

— Конечно, дорогой. Я мертвому все прощу.

Мезенцев вяло улыбнулся.

— Что, не смешной?

— Так себе. Ты к чему мне его рассказал?

— Просто так. Расслабиться надо. У нас впереди непонятно что, нужно не загоняться. По себе знаю, что после каждого боя необходима релаксация. Она бережет твои внутренние силы, помогает восстанавливаться. Недаром говорят, что смех продлевает жизнь. Авторитетно заявляю, что так оно и есть.

— Раз уж ты заявляешь, тогда можно и поверить.

Маленький, но очень боеспособный отряд двинулся на северо-восток, туда, куда уходила старая, полуразвалившаяся бетонка.

— Знаешь, что мне интересно, — заметил Григорий, — почему растения подверглись воздействию пси-поля, а дрога нет?

— Откуда ты знаешь, что бетонное полотно не ощутило на себе воздействия поля? Может быть, ты его просто не видишь, но оно есть?

— Возможно и так. Думаю, если пройти немного дальше, можно будет увидеть некоторые эффекты.

Но с дорогой ничего не происходило. Ни через километр, ни через пять. Старая, раздолбанная, со следами запустения и заброшенности бетонка.

Кондратьев шел слева по направлению движения, чуть впереди, Григорий справа, отставая от товарища на пару шагов. Несмотря на кажущееся спокойствие и благополучие, Михаил не терял бдительности и то и дело водил стволом своего устрашающего автомата по придорожным зарослям. Григорий пару раз прибегал к паранормальному сканированию, но ничего нового не увидел. Радовало лишь отсутствие агрессивных форм разумной жизни, однако рассмотреть слепое пятно на своем внутреннем радаре так и не удалось.

— Как это меня бесит, — вдруг завелся Мезенцев. — Мы уже не так далеко, и незнаем, что перед нами.

— Ты про пятно? — флегматично заметил Михаил.

— Да, про него. Не могу определить, что это. Совсем ничего не вижу.

— Пятно аморфное?

— В смысле? — не понял Мезенцев.

— Форма пятна какая? Круг, квадрат, клякса? — уточнил Кондратьев.

— А, ты про это… Очень близкая к кругу.

— Что значит, очень близкая? Договаривай.

Мезенцев устало вздохнул. Иногда Кондратьев был невыносим.

— Это значит, что она похожа на круг, но не совсем круг. При ближайшем рассмотрении видно, что окружность словно бы рукой рисовали. Где-то радиус чуть больше, где-то чуть меньше.

— Но линия контура гладкая? Не ломанная?

— Конечно гладка. А что?

Только теперь Григорий понял, что в голове у командира появились какие-то определенные мысли.

— У тебя есть идеи, что это может быть? — спросил Мезенцев, надеясь, что Михаил знает ответ на этот вопрос.

Кондратьев естественно ничего не знал, но сделал предположение:

— Мне отчего-то думается, что это своеобразная защитная система.

— Что? — не поверил своим ушам Григорий. — Защитная система? Типа ментально щита?

— Ну, тебе наверняка лучше знать, как это назвать. Может быть, щит, может быть, еще что-то наподобие щита. Одним словом, система работает и позволяет укрыть нечто в ментальном плане.