Точка невозврата

Что имела в виду эта адвокатская крыса, когда говорила о своих надеждах на то, что слишком самоуверенный заключенный «чуточку поумнеет», Стив понял в тот же день. И произошло это на прогулке, когда здоровенный негр, имевший больше шести футов в росте и кулаки размером чуть меньше баскетбольного мяча, сверля Томпсона злобным взглядом, лениво процедил сквозь зубы: «Эй ты, задница! Иди-ка сюда — я расскажу тебе сказку о глупом скунсе, возомнившем себя королем леса…»

Эфиопия. Учебный центр частей коммандос «Блатен», 350 километров юго-западнее Аддис-Абебы, август 2011 г.

…Подполковник Орехов шумно фыркнул и на выдохе нанес неимоверно быструю серию ударов по массивной боксерской груше, поблескивающей кожаными боками. Груша, едва заметно вздрагивая, покорно принимала удары жестких костлявых кулаков — что поделаешь, работа такая. Правда, сегодня обычный рабочий сеанс несколько затянулся: подполковник российского спецназа молотил по снаряду уже добрый час без перерыва и, похоже, останавливаться и не собирался. Молотил Орехов по кожаным бокам добросовестно, зло, время от времени шумно отдуваясь и встряхивая коротко стриженной головой, отчего по сторонам летели обильные брызги светлого рабочего пота.

В Эфиопию Сергей Викторович Орехов прибыл по назначению чуть больше года назад. Командование направило подполковника в учебный центр спецназа, в котором российские инструкторы по договору с военными Эфиопии обучали местных коммандос всем военным и прочим премудростям нелегкого армейского ремесла. Работа инструктора по рукопашному бою не вызывала у Сергея ни особой радости, ни какого-либо отвращения — работа как работа, обычная служба. Разве что от дома, от России далековато — так за эти небольшие неудобства пригласившая российских спецов сторона неплохо доплачивала в конкретной валюте, по любому не уступавшей русским рублям. Правда, сама Африка со всеми ее прелестями и недостатками довольно быстро Орехову поднадоела — человек привыкает почти ко всему и начинает его тянуть на что-то новенькое.

Впрочем, была у подполковника еще одна веская причина для невеселых размышлений: в инструкторы он попал после того, как медицина в лице профессионально бесстрастного доктора отстранила его, офицера спецназа, от боевой работы. Мотив был до смешного прост: «Ты, подполковник, уже стар и недостаточно быстр. Так что, под пули теперь пусть другие идут — которые помоложе!» Орехов попытался было оспорить не такое уж и неожиданное для него решение, но медицина была холодна и безжалостна, как блестящие хирургические инструменты, неприятно позвякивающие в металлических кюветах — не раз раненный в мелких и крупных заварушках подполковник спецназа об этих звуках знал не понаслышке…

«На, сука! — в очередной раз впечатав хлесткий удар в снаряд, Сергей в бессильной ярости скрипнул зубами. — Вроде бы в Японии есть такой обычай — в холле офисов ставят резиновое чучело начальника и любой подчиненный может от всей души врезать боссу по сопатке. Психологи говорят, здорово стресс снимает. Правда, когда в Японии был, что-то не видел я таких резиновых боссов… Так ведь и не по офисам мы там бегали, а другие задачи выполняли… Неплохой обычай, хотя для русских мало подходит — мы ведь все больше предпочитаем вживую морду начальника кулаком пощупать. Ох, Серега, ну и дурак же ты! И даже хуже. Как зеленый лейтенант сорвался. Тьфу, сапог безмозглый! Баран, ишак и тупой петух. И даже хуже!» Хотя, кто там был еще хуже безмозглого барана, Орехов представлял себе смутно.

— Товарищ подполковник, — раздался за спиной неуверенный голос капитана Дрогова, ведавшего тактической и огневой подготовкой местных спецназовцев, — сколько же можно, а? Ведь порвете грушу-то…

— Крепкая, падла, сдюжит, — саданув по несчастной груше ногой, Орехов недовольно покосился в сторону, где смущенно переминался капитан. Было сейчас в массивной фигуре Дрогова что-то такое, что заставило подполковника насмешливо фыркнуть и, устало опустив мокрые от пота плечи, шагнуть в сторону от груши. Вытирая полотенцем лицо, Сергей недружелюбно поинтересовался: — Что ты мнешься как девица красная? Посочувствовать пришел или позлорадствовать?

— Это ты зря, Викторович, — потемнел лицом Дрогов, — я, по-моему, не заслужил. Ты же знаешь…

— Да знаю, знаю, — вяло отмахнулся ладонью подполковник. — Извини, ляпнул, не подумав. Не заслужил, конечно. Это я заслужил — пару раз по морде старой и глупой. Да ладно, чего уж теперь.

— Слушай, Викторыч, я ведь тебя не первый день знаю, — капитан присел на маленькую скамейку, врытую рядом с гимнастической перекладиной, и выудил из нагрудного кармана пачку сигарет. Щелкнул зажигалкой, пыхнул дымком и задумчиво продолжил: — Нет, все равно что-то я не пойму никак… И что теперь, как думаешь?