Точка невозврата

Указательным пальцем перевожу «спайдер» в режим бесшумной стрельбы, глядя на женщину в упор, приставляю пистолет к затылку одного из сидящих за столом бюргеров и нажимаю на спусковой крючок.

Шпок!

Он валится на пол вместе со стулом, и ковер вокруг его головы сразу же набухает кровью.

«Рест ин пис».

Это действует. Лучше всяких угроз и уговоров.

Женщина зажимает рот рукой, мотает головой и откидывается назад, на грудь своего недавнего утешителя, еле слышно мыча сквозь пальцы. Всех остальных трусит не меньше, однако никто не пытается что-то предпринять, настолько все парализованы страхом.

То, что мне нужно.

— Первый, но не последний, — говорю я, не отрывая взгляда от женщины.— Можешь не сомневаться. Если не будешь отвечать на мои вопросы. Почему в тот день пошли именно в «Трактир»? Я тебя спрашиваю!

Смотрю на женщину, а она мотает головой и ничего не говорит.

— Если ты не будешь отвечать, я пристрелю еще кого-нибудь и сделаю это в любой момент, когда мне захочется. И убью того, кого мне захочется. Тебе продемонстрировать?

— Кто… кто ты? Чего ты хо…

Шпок!

Договорить она не успевает, потому что тот мужик, к которому она прижималась, валится на пол с дыркой в голове.

«Рест ин пис».

— Ты будешь тупить? — рявкаю, не давая жертве опомниться. — Я объясню тебе кое-что. Для меня вы то же самое, что плексигласовые мишени на стрельбище. Патроны у меня есть, хватит на всех. Повторяю вопрос: что вы делали позавчера в кабаке?

— Мы поесть туда пришли! — истерично кричит дочка-курица. — Мы просто пришли туда поесть, а ты… ты убил папу!

Славно. У кого-то в этой компании есть мозги.

Пусть и куриные.

А мама, похоже, говорить не может — у нее шок.

Я поворачиваюсь к девчонке:

— Отвечать четко, связно и спокойным тоном. Будешь повышать голос, я снова выстрелю. Итак, вы пришли в тот ресторан просто поесть. Почему именно туда? Вы постоянно там обедаете?

— Что вы хо… Не надо!! — Она замечает движение пистолета и отчаянно всплескивает руками. — Нет, не постоянно. Мы туда пошли, потому что папа так захотел.

Мало, мало информации. Мне нужно больше.

— Человека от убийства останавливает только одно, — говорю я. — Страх расплаты. За то, что убил себе подобного. Будет ли Суд Господень или суд присяжных, его в любом случае ожидают неприятности. Так вот меня в силу некоторых обстоятельств никакие неприятности не ожидают, а следовательно, ничто не останавливает от того, чтобы продолжить.

Курица готова говорить, готова рассказать все… но она, скорее всего, ничего не знает. Не она ведь была виновником конфликта.

— Хорошо, — киваю. — Где твой брат?

— Н-н… н-не-е-тт… — мычит девчонка. — Н-не надо…

— Послушай меня, — спокойно и убедительно говорю я. — Я не убиваю детей, иначе я бы сделал это там, в ресторане. Мне просто нужно задать ему несколько вопросов. Пойди и приведи мальчика, пока я сам не привел его.

Она не хочет. Она чувствует, что я все-таки говорю ей неправду — насчет того, что не убиваю детей.

Но она боится, она знает, что сейчас я снова выстрелю. Она не знает, в кого. Это знаю только я.

— Пойди и приведи, пока твоя мам… — начинаю я, и замолкаю на полуслове.

— Не надо меня приводить… — На пороге в зал стоит мальчик в пижаме и смотрит на меня, держа в одной руке тот самый злосчастный водяной пистолет. — Не убивайте никого, я все расскажу.

— Павлик!

— Паша!

И мать, и сестра с обеих сторон кидаются к нему и закрывают от меня своими телами. Усмехаюсь, глядя на них, — умилительная сцена.

Промелькнула в голове мысль: а есть ли у меня кто-нибудь, кто вот так прикроет меня от оружия убийцы?

Поднимаю пистолет и навожу его в голову последнему мужчине за столом. Того бьет дрожь, по лысине и лбу стекают крупные капли пота, грудь тяжело вздымается.

— Не надо, дядя! — выкрикивает Павлик из женских объятий.

Дядей меня еще никто не называл. Я криво усмехаюсь.

— Рассказывай, Павлик, — говорю я, не убирая пистолет. — Рассказывай, и, может быть, этот человек будет обязан тебе своей жизнью.

— Мне папа сказал, что я могу делать в «Трактире» все что угодно, — начинает Павлик. — Сказал, что мне никто ничего не сделает, а если сделает, то будет иметь дело с ним.

— Молодец, Павлик. А твой папа говорил что-нибудь про меня?

— Да, он сказал, что вы зазнайка и вас надо проучить. — Мальчик неожиданно разжимает пальцы, и игрушечный пистолет падает на пол. — Мамочка, я не знал, что так будет…

Он всхлипывает, и мать прижимает его к своей груди.

Я верю тебе, Павлик, верю, что ты не знал. Но кто-то же должен знать.

— Павлик, подумай хорошо, папа больше ничего про меня не говорил? — спрашиваю я. — Может быть, раньше, еще до того, как вы пошли в ресторан?

— Нет. — Он прижимается к матери. — Не говорил.

Похоже, единственный источник информации недоступен.

Даже не знаю, что я хочу узнать.

Но какое-то подозрение свербит, не давая покоя.

Что-то было не так. Неспроста я убил отца Павлика. Я должен был это сделать… Может, эта встреча была не случайной? Может, это было спланировано? Я должен проверить.

— Подумайте все вместе, было ли у вашего… м-м-м…

Папы? Мужа? Покойника? Я запнулся, не зная, как сказать, и пропустил «название».