Точка Омега

Они насильно уложили его на пол и держали голову так, чтобы он не мог ее повернуть. В следующее мгновение Дэвид почувствовал, как Беверли протирает его шею, слева, над сонной артерией.

— Ладно, сейчас будет больно, дорогой, — сказала она.

Игла была подобна пламени, и Дэвид взвыл; он отчаянно извивался, пытался повернуть голову, чтобы она вышла наружу, но ничего не получилось. Почувствовал, как нечто, похожее на лаву, бежит по его вене.

А потом пламя ударило в мозг, последовал взрыв, во все стороны полетели искры, и каждая несла новую информацию, в следующий миг Дэвид обрел способность видеть за пределами слов и мыслей, за пределами языка — и погрузился в чистую математику гиперпространства.

И он понял, что они были правы и что в его сознании содержатся огромные куски прошлого, охватывающего великое множество живых и мертвых. Увидел, что живой человек и мертвец — лишь два аспекта одной сущности. Живой движется по жизни, пребывая в активном состоянии; мертвец — есть он же, только погрузившийся в созерцание; он наблюдает за тем, что сделано, осознавая тем самым правду о себе.

И еще на него накатили новые физические ощущения — невыносимое наслаждение и такая же невыносимая боль, которые смешались в единое целое.

— О, боже, боже, я… кажется, у меня случился удар. Вы вызвали у меня приступ!

— Нет, — сказала Кэролайн.

На его лоб легла ее прохладная уверенная ладонь, и в глазах заблестели слезы.

И тут произошло то, чего Дэвид никак не ожидал. Все самые яркие и острые ощущения его тела сосредоточились в единой раскаленной точке, а в следующий миг его голова взорвалась — не существовало другого слова, которое описало бы то, что он испытал.

У него не было глаз, чтобы видеть, ушей, чтобы слышать, он перестал воспринимать окружающий мир.

«Они меня убили, — подумал он. — Они все безумны, и они меня убили. Принесли кровавое жертвоприношение».

Но поглотивший Дэвида мрак не походил на бездну, которую он видел прежде. Он был живым, он менялся, в нем танцевали все цвета радуги, как в лампе Тиффани. Через несколько мгновений бездна исчезла, и Дэвид вновь оказался в своем кабинете.

Он увидел внутри себя другое существо, бывшее одновременно повсюду, в гиперпространстве, но которое им не являлось, и было удивительным и необычным. Он увидел, что это существо, звавшееся Озирисом, Христом, Кетцалькоатлем и Виракочи, имело много разных имен; оно находилось здесь и сейчас, и Дэвид понял, зачем сохранен древний ритуал, известный как совокупление, единение плоти — ведь для того, чтобы принять Его в свое тело, нужно впустить Его в душу.

Дэвид посмотрел на лицо Кэролайн снизу вверх, потом протянул к ней руки, она улыбнулась и поцеловала кончики его пальцев.

Вокруг них собрался класс, лучшие друзья Дэвида, товарищи по Великой Работе.

— Я помню, — едва слышно сказал он и попытался говорить громче. — Я помню. Помню, как я тебя люблю.

Сначала он чувствовал страх и смущение.

Отец привез его в мир «Ламборгини» и «Бентли» на своем «Шевроле Каприс» 88-го года. Тогда Дэвид не понимал того, что осознал сейчас: его выбрали вовсе не из-за того, что его дед владел какими-то землями, а потому, что он идеально подходил для роли, которую ему предстояло исполнить.

— Мистер Эктон не только видел будущее, — слабым голосом продолжал Дэвид. — Нас выбрали не из-за наших нынешних жизней, а из-за прошлых. Случайностей быть не могло.

Он был генералом и адмиралом, он вел за собой людей и целые нации; он был древним существом, полным мудрости, и мог исполнить предложенную ему роль. На самом деле, Дэвид единственный, способный стать настоящим лидером.

— Я видел тебя, — сказал он Кэролайн. — Ты…

Тогда ей было десять лет, а ему двенадцать, но она сияла, словно дитя света.

Он вспомнил, как они сидели рядом под яблоней — такое дерево имелось в каждом доме группы Эктона, в том числе и в его собственном. Теперь Дэвид знал: цветущая яблоня приводит в действие механизмы памяти. Когда небо станет красным, наступит нужное время.

Цвет новой звезды перестал страшить Дэвида, ведь он являлся проявлением высшей энергии, и северное сияние придавало небу розовый оттенок цветущих яблонь.

Он снова посмотрел на Кэролайн, и его сердце тайно и нежно — открылось, он понял, что без любви нет смысла в продолжении существования вида. Ими управляют великий план и правила, но без любви они не смогут проникнуть сквозь время.

— Я помню данное тебе обещание, Кэролайн.

Она ответила на его взгляд, в ее глазах Дэвид увидел удивительное тепло, и в тот же миг все для него изменилось. Детьми они невинно держались за руки, но между ними возникла глубочайшая связь, их души объединила любовь — та, что способна помочь человечеству преодолеть чудовищные опасности и препятствия.

Дэвид обнял Кэролайн, и ему стало хорошо, он испытал удивительное счастье. Однако через мгновение разорвал объятия, зная, что у него появились новые обязательства.

— Картина, — сказал он. — Кто ее охраняет?

Глен и Сэм переглянулись.

— Никто? Рядом с ней никого нет?

— Дэвид, мы не думали, что…

Он не стал их слушать, в этом не было нужды. Он уже бежал.