Точка Омега

Возмущенно поскуливая и тонко взлаивая, он продолжал крутиться вокруг, а кошка вновь укладывалась. Нисколько она его не боялась, это была ее территория, она была здесь хозяйкой. Не исключено, что она даже симпатизировала псу, ведь иногда и сама проникала по своим делам на соседский участок, и там Мухтар не прогонял ее и не пытался схватить, а только бдительно следовал за ней по пятам.

Иногда соседи, уезжая на несколько дней, оставляли Мухтара на их попечение, так что пес, заскучав, привычно захаживал к ним на участок – подкормиться и пообщаться, в том числе и с кошкой, а заодно проверить, не осталось ли какого лакомства в ее плошке.

И в самом деле, откуда здесь взяться Мухтару?

– Гляньте, гляньте, рыбки! – крик тревожно разорвал тишину парка.

Теперь они все толпились возле небольшой, максимум с метр, выемки в земле, чуть пониже от того места, где похоронили кошку. В выемке, наполовину прикрытой упавшей веткой, чернела талая вода. Никто, разумеется, не поверил, что в такой луже могут обитать рыбки, да и вообще кто-нибудь, разве что мутанты головастики, лягушачьи эмбрионы, но все тем не менее подошли.

– Рыбы тут жить не могут.

Однако ведь и вправду рыбки, несколько серо-буроватых рыбешек, даже не таких уж крошечных. Узкие тельца вибрируют совсем близко к поверхности, чуть раздвоенные на конце хвосты плавно трепыхаются из стороны в сторону, производя легкую рябь.

Может, под землей какой проток из реки?

И все посмотрели вниз, туда, в сторону невидимой из оврага реки. Наверно, под ними, в глубине земной тверди, тоже была вода, бурлила какая-то своя укромная земноводная жизнь, и оттуда, из недр, просочились к ним эти маленькие загадочные рыбешки.

На даче они ловили рыбок в полузаросшем осокой небольшом пруду. Там попадались серенькие конусообразные бычки с выпученными базедовыми глазками и изредка округлые золотистые карасики.

Рыбок выпускали из старого помятого бидона в таз, где они тотчас начинали метаться, судорожно сновать из стороны в сторону, а кошка, уже заранее зная, что ей предстоит увлекательное занятие, высоко задрав хвост, неторопливо шествовала к тазу. Тут она усаживалась и лапкой с выпущенными белесыми коготками стремительным грациозным движением пыталась выхватить какую-нибудь. В конце концов, после нескольких попыток, ей это удавалось. Она схватывала рыбку зубами и ушмыгивала с добычей куда-либо в укромное место.

Впрочем, в их дачном пруду были другие рыбки. Теперь кошке их не ловить – это уж точно.

Вот тут и сверкнуло: а вдруг?..

А если все эти загадочные явления именно теперь, когда бурая сырая земля сомкнулась над охладевшим тельцем, вовсе не случайны?

Если в каком-нибудь слое бытия все еще не так окончательно и определенно?

В самом деле, почему, собственно, и нет?

Ч ужой

Все уже знали, что у него есть человек.

Что за человек?

А вот просто человек – и все. Из ближнего зарубежья. Из бывших наших. Вроде как таджик. Ильяс – имя. Приехал недавно, работу не найти, ну и растерялся. В одно место ткнулся – денег не заплатили, в другое – условия кошмарные и полулегально, – не захотел.

Встретились же случайно на улице, несколько минут шел рядом, наклонив голову, но как бы вполоборота. Потом наконец отважился – попросил денег. Смущаясь и отводя глаза. Не нагло. Н. и спросил: а что умеешь? Тот даже не удивился: ну, разное. А конкретней? Строгать, пилить, электрика чуток, все понемножку.

Не то чтобы Н. нужен был работник, нет, просто лицо приглянулось. Потерянное такое лицо. Ну и привел домой, накормил-напоил, оставил ночевать, а потом и дело нашлось – квартиру приводить в порядок. Денег почти не платил, разве что на карманные расходы, но еду покупал. Ильяс, между прочим, ее и стряпал, так что к возвращению Н. всегда был ужин. Понятно, не как в ресторане, но есть можно. При бывшей жене и такого не было.

Надо сказать, питались они с Ильясом по-студенчески: всякие дешевые «дошираки», макароны с сосисками, яйца, пельмени, овсянка…. Ну и, ясное дело, чай.

Ильяс чай (зеленый) пил часто, заваривая в небольшом фарфоровом чайнике, который привез с собой, в завтрак пил, в обед, в ужин, в промежутках между ними. Наливал в пиалу и потом отхлебывал вдумчиво, мелкими глотками. Вроде как чайную церемонию устраивал, сам того, впрочем, не ведая. Просто в его семье так заведено: чай до, чай после, чай в промежутке.

В отличие от него, Н. довольствовался черным, в пакетиках на ниточках (возни меньше), да и не в таких количествах. Однако и ему перепадало из заветного красного чайника.

Питались они, как правило, молча, лишь иногда на Н. нападала словоохотливость, и он начинал расспрашивать Ильяса о его поселке, о семье и прочем. Отвечал Ильяс немногословно, но за то время, пока он жил у Н., кое-что узнать удалось. В семье шестеро детей (Ильяс старший), хлопковая повинность, бедность…

Собственно, ничего особенного.