Точка опоры

Сириус завозился, потянулся, довольный ощущением легкой боли от засосов на коже, и открыл глаза. Некоторое время он просто лежал, бездумно разглядывая полог кровати. На душе было легко и спокойно впервые с того момента, как в Британию прибыли герцоги. Мужчина еще раз выгнулся, разминая затекшие мышцы, и перевернулся на бок для того, чтобы разбудить любимого поцелуем. Увы, но Люциуса не оказалось рядом. Более того, оглядевшись, Блэк понял, что блондина нет ни в спальне, ни в ванной комнате. Это осознание заставило его нахмуриться: не так он представлял себе утро после Йоля.

Внезапно внимание мужчины привлек небольшой серебряный поднос, на котором лежал белый конверт с серебряным гербом Малфоев. Не раздумывая, Сириус взял его в руки. Так и есть: «Сириусу Ориону Блэку» — выведено прекрасным каллиграфическим почерком. Улыбнувшись, мужчина достал небольшую картонную карточку, гадая, что же еще придумал его любимый, который в последнее время был горазд на такие романтичные выходки.

В комнате повисла тишина, а Сириус, распахнув синие глазища, удивленно перечитывал письмо раз за разом, не веря в написанное. У него не укладывалось в голове, что его свободолюбивый Малфой решился на подобный шаг.

— Итак? — абсолютно спокойный голос заставил его вздрогнуть. Блэк резко вскинул голову и увидел Люциуса, прислонившегося к дверному косяку, лениво рассматривающего своего смущенного любовника.

— Итак? — переспросил Сириус, внезапно поняв, что у него от волнения пересохло горло. Он нервно сглотнул и перевел взгляд на злополучную карточку, которая выбила его колеи.

— Твой вердикт?

Ему показалось, или голос Ледяного Короля дрогнул?

— Люциус, я… — отчего-то именно сейчас, в этот самый важный момент, нужные слова отказывались приходить в его дурную голову. Все, что мог сейчас делать Сириус, — это растерянно смотреть на любимого, не в силах что-либо сказать.

Чем дольше тянулось молчание, тем мрачнее становилось лицо Люциуса.

— Означает ли это «нет»?

— Нет! — потрясенно выдохнул Сириус и отчаянно затряс головой, а потом отбросил в сторону кусочек картона, высвободился из одеяла и одним прыжком оказался рядом с любимым. — Только «да»! Да, и ничего более!

Люциус, уже готовый к отказу, облегченно откинул голову на косяк двери, обнимая любимого, отвечая на его поцелуй, отдающий какой-то сумасшедшинкой. Он долго сомневался, стоит ли вновь связывать себя оковами брака, пусть и с любимым человеком. Все-таки Малфой никогда не идеализировал собственную персону, прекрасно понимая, что может и не выдержать жизни, в которой будет присутствовать всего лишь один любовник. Во всяком случае, Нарциссе он часто изменял. Нет, сейчас Люц даже помыслить не мог, что сможет желать кого-то, кроме этого прекрасного синеглазого брюнета, но дать гарантию, что подобное положение дел сохранится и через десять лет, не мог. Только вот аристократ понимал, что Блэк долго не выдержит столь неопределенных отношений. К тому же Бродяга всегда славился своей ветреностью, так что, чтобы сохранить его подле себя, требовалось создать ошейник и очень крепкий поводок.

Сириус же уплывал на волнах блаженства. Он и подумать не мог, что Люциус пойдет на подобный шаг. Сам брюнет был очень даже не против оформить их связь по всем правилам. Кончилась пора легкомысленных романов. Лабиринт Сумрака изменил его слишком сильно. Блэку уже не хотелось приключений и страстных романов. Наоборот, измученной душе требовались покой, уют и гарантия счастливой семейной жизнь. И теперь они у него были. Оставался лишь один шаг — сама свадьба.

* * *

Тик-так. Тик-так. Альбус Дамблдор удобно расположился в кресле в своем кабинете и, нахмурившись, вслушивался в тиканье старинных напольных часов, о существовании которых уже успел позабыть. Давненько маятник не начинал свой бег, а стрелки — свой медленный, но уверенный ход. Лишь директор Хогвартса знал, что означают эти мерные звуки, которые в другой обстановке смогли бы успокоить. Начался отсчет. Отсчет до конца противостояния, длящегося уже более пятидесяти лет. Однажды он уже слышал это тихое тиканье — незадолго до того, как ему пришлось выйти против лучшего друга и любовника, чтобы сразиться за жизни многих людей. Теперь битва ждала не его.

Сердце тревожно сжалось. Странно, но раньше не было так страшно осознавать, что отсылаешь совсем еще мальчишку почти на верную смерть. Стоило только Гарри стать самостоятельной личностью, как симпатия и привязанность старика к нему возросли многократно. Наблюдая за стремительным развитием своего ученика, Альбус гордился каждым шагом, сделанным юным Поттером навстречу своей судьбе. Гордился и переживал. Увы, теперь он не имел права учить и направлять мальчика. Тот выбрал себе в наставники и советники других магов, которые умудрились разглядеть в школьнике личность и начали ее уважать.