Точка опоры

Глаша стала расспрашивать о Москве, о Таганской тюрьме. На каком этаже сидела Маняша? В какой одиночке? Кого из членов Московского комитета знает она? Кого из деятельных подпольщиков? И все поджидала, что вот-вот девушка обронит слово о Теодоровиче. Может, просто об Иване. О Ясе. Не дождалась. Встревожилась: неужели Маняша так ничего и не слышала о нем? Не могло этого быть. Ясь активнее многих. Не встречалась, так должна была слышать о нем. Может, он перешел на нелегальное и придумал себе другую фамилию? Если так, то не скоро его отыщешь... А он небось уже и забыл...

Сдержав вздох, Глаша начала рассказывать о Париже, где ей вместе с Катериной, старшей сестрой, довелось некоторое время жить и слушать лекции, а Маняша припомнила Брюссель. Потом они заговорили о Сибири. Володя присылал оттуда бодрые письма, хвалил природу. Наверно, для того, чтобы успокоить маму.

- Ну, нет, - возразила Глаша, - не стал бы Владимир Ильич зря нахваливать. Природа у нас там, в "сибирской Италии", в самом деле хороша. Уж зима так зима! Морозы трещат, вьюги кружатся. Я люблю бураны, особенно в тайге: вершины кедров гудят-гудят, будто сказки рассказывают. А летом жара. Все долины и склоны гор усыпаны цветами. Прелесть!.. Мы с сестрой, бывало, заседлаем коней и махнем в Тесь или в Минусинск - повидаться со ссыльными друзьями. Мне они за какой-нибудь месяц давали больше, чем женские педагогические курсы за год. Верно-верно. Привили вкус к марксизму.

Потом Глаша рассказала о днях, проведенных у Надежды Константиновны в Уфе, и о ее письмах из редакции "Искры". В конце тех писем всегда были приветы от Владимира Ильича. Даже там вспоминает сибирских знакомых!

А гости все приходили и приходили. Последним появился Сильвин; поглаживая густые усы, достал бутылку водки:

- На день рождения положено!

Стол уже был накрыт. Но гости в сторонке подвинулись со своими стульями поближе к хозяевам. Кржижановский начал рассказ издалека - о нелегких поисках редакции "Искры". Когда дошел до встречи с Ильичем, до прогулок с ним по Мюнхену и по берегу Цюрихского озера, крупные, слегка навыкате глаза его засияли радостью. Зинаида Павловна, придирчиво вслушиваясь в каждое слово, иногда прерывала его:

- Извини, Глебушка, ты упустил... - Дополняя рассказ мужа, забывала о конспирации, говорила громко.

Кржижановский рассказал и о брошюре "Что делать?", и о дискуссии в Цюрихе, и о последнем разговоре перед отъездом из Швейцарии. Посыпались одобрительные возгласы:

- Ильич, видать, все продумал!

- Он глубоко прав: давно пора покончить с раздробленностью!

- Единый центр в России необходим как воздух!

- Питерцы не смогли - сделаем мы на Волге.

Мария Ильинична, перешептываясь с Глашей, переводила взгляд с одного на другого. Крупная голова и лицо Арцыбушева показались ей обложенными овечьей шерстью. Он из старых народников. Хорошо, что такие люди вместе с марксистами. Сильвин, Ленгник, Кржижановский - молодые, энергичные. Все друзья Володи. Единомышленники! Железная когорта! Бродяга, Курц, припоминала клички, - Суслик, Ланиха... Хотя Володе нравилось называть Зинаиду Павловну Булочкой. Теперь она еще и Улитка. Конспирация обязывает вовремя запасаться псевдонимами. А она, Маняша, как была, так и осталась Медвежонком. Она ведь еще не успела сделать ничего важного для революции...

- Ну, а теперь позвольте открыть собрание, - сказал Кржижановский, подвигаясь к уголку стола. - И надо избрать председателя, секретаря.

- Председатель уже на месте, - сказал Арцыбушев, перевел глаза на хозяйку дома. - И секретарь - рядом.

Пока Зинаида Павловна доставала чернила, перо и бумагу, Глеб Максимилианович снова подбросил дров в печку:

- Вот так-то лучше... - Обвел глазами комнату. - Да, теперь, пожалуй, и самое время...

Зинаида Павловна пригласила всех к столу. Глеб Максимилианович женщинам налил вина, мужчинам - водки и поднял рюмку:

- За начало, стало быть. За будущие успехи всех присутствующих...

- Нет, погоди. - Поднялся Ленгник с рюмкой в руке. - И за отсутствующих! За Ильичей! Нам недостает их здесь!

Все зааплодировали, стали чокаться. Маняша про себя отметила: "Всем недостает Володи" - и пригубила сладкое вино.

Когда мужчины опорожнили рюмки, Глеб Максимилианович обвел глазами застолье, усмехнулся:

- Ну вот, теперь похоже на день рождения. И пора приступить к делу. Пиши, секретарь. Первый вопрос: выборы Центрального комитета "Искры"*. Да, да. Ленина я понял так: Центральный комитет для России. Для всей страны. Понятно, временный, до второго съезда.

_______________

* Так они называли вошедшее в историю Бюро Русской организации "Искры".

Избрали шестнадцать человек, включая шестерых членов редколлегии "Искры". Председателем - Кржижановского, секретарем - Зинаиду Павловну. Она сказала, что ей понадобится помощница.

- Я думаю, найдется такая. - Глеб Максимилианович остановил взгляд на Ульяновой. - Если никто не возражает, то - Медвежонка. Так и запишем.