Точка опоры

Владимир Ильич радовался добрым вестям из России: в главнейших городах комитеты - один за другим - признавали "Искру" руководящим органом русской социал-демократии, оказывали поддержку. Даже Московский комитет, где из-за частых провалов работать было особенно трудно, постановил отчислять в кассу "Искры" двадцать процентов со всех доходов и выразил "товарищу Ленину горячую благодарность за "Что делать?". Питерский комитет подтвердил свой поворот к "Искре", выпустив листовку, обращенную ко всем российским социал-демократическим организациям, но Владимир Ильич по-прежнему тревожился за него: устоит ли Ваня на новой позиции? И каждую неделю отправлял Аркадию длинные письма:

"Своей задачей (в случае хотя бы с а м о м а л е й ш е й ненадежности или уклончивости Вани) Вы должны поставить подготовку войны питерских искряков против остатков экономизма".

"Куйте железо, пока горячо..."

"Образовать русский ОК непременно должны Вы и взять его в свои руки. Вы от Вани, Клэр от Сони, да + еще один из наших с юга - вот идеал. С Бундом держитесь крайне осторожно и сдержанно, не открывая карт... помните, что это ненадежный друг (а т о и в р а г)".

Подходила к концу четвертая неделя отдыха в Логиви, и 24 июля (по европейскому календарю) Владимир Ильич написал последнее письмо представителю "Искры" в Париже:

"Ане и маме здесь действительно не очень нравится, и они может быть переедут, но еще не знают, куда... Я завтра двигаюсь домой. В общем, мне здесь очень нравилось и я отдохнул недурно, только к сожалению возомнил себя раньше времени здоровым, позабыл о диете и теперь опять вожусь с катаром. Ну, да это все пустяки".

Мать и сестра собирались проводить Владимира Ильича до поезда, но он, посмотрев на бледное лицо матери, возразил:

- Нет, нет, простимся здесь.

- Пожалуй, ты прав, - согласилась мать и указала глазами на стулья: По нашему обычаю...

Присели на минуту.

Помолчали.

Мария Александровна, сдерживая глубокий вздох, поднялась первой, обняла сына за плечи, поцеловала три раза и, придерживая за локти, посмотрела в глаза; боясь прослезиться, замигала часто-часто.

- Наденьке самый сердечный привет. Очень жаль, что не повидалась с ней. Но я надеюсь...

- Мамочка, береги себя. Пиши нам чаще. А то мы будем тревожиться. И передавай самый горячий привет Маняше, Мите с женой, Глебу с Зинаидой Павловной... Волге-матушке поклон.

- А со мной не хочешь передать? - Анна протянула руки брату для прощанья.

- Аня, мы же с тобой уговорились, - напомнила мать, - проводишь только до нашей границы.

- Нет, - крутнула головой Анна. - И ты, Володенька, не представляешь себе...

Думая, что сестра закончит фразу: "...как я соскучилась по Марку", Владимир перебил:

- Даже очень представляю себе...

- Нет, ты не представляешь... Он же там, в Томске, один. И потом я соскучилась по работе. В нашей, русской гуще...

- Марку не забудь написать привет от нас с Надей. - Владимир поцеловал сестру, затем тряхнул ее руки. - А если ты решишься, не бери с собой ничего подозрительного...

- Мне ведь не впервые через границу... - сказала Анна.

- Володенька, не тревожься, - беловолосая голова матери дрогнула больше обычного, - будем писать.

Вышли на улицу. Мать достала платок...

На последнем каменном пригорке Владимир оглянулся и помахал шляпой.

- Вот и все, - тихо сказала мать, махнула платком и засунула его за обшлаг рукава. - Три недели как один приятный сон...

Анна утирала слезы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Каждый день прибавлял тревог и забот. То из одного, то из другого города приходили печальные вести о провалах. Последняя страница "Искры" пестрела списками арестованных, сосланных в Сибирь, ожидающих в пересыльных тюрьмах отправки по этапу на Крайний Север. Появились некрологи: "Умер от туберкулеза", "Скончался от цинги". О тех, у кого не выдерживали нервы, писали: "Страдал психическим расстройством застрелился", "Покончил жизнь самоубийством".

"Искра" предупреждала о провокаторах, публиковала списки предателей.

Смельчакам, не утратившим сил в борьбе, требовались деньги на побеги из далеких мест.

Самой ощутимой была потеря Бродяги, который попал в жандармскую ловушку на провалившемся транспортном "пути Дементия": верного друга по сибирской ссылке увезли в киевскую тюрьму Лукьяновку.

На воле оставался единственный разъездной агент Аркадий, но и того проследили в Петербурге, и ему пришлось срочно менять адрес и вводить в курс подпольных партийных дел Жулика*.

_______________

* Е. Д. Стасову.

Узнав о провалах, в Лондон, еще до отъезда Владимира Ильича во Францию, примчалась Димка, сестра Петра Гермогеновича Смидовича, который теперь отправлял "Искру" из Марселя в Батум.

- Не могу я больше сидеть сложа руки, - заявила Надежде Константиновне, едва успев расцеловаться с ней. - Давай явки в Питер, в Киев...

- Димочка, нельзя так сразу...

- Почему нельзя? Владимир Ильич придет, а у нас уже все готово.

- А если он...

- Помоги убедить... Пойми, Надюша, у меня сердце не терпит. Готова хоть сегодня в путь. Вера Ивановна пожелала мне ни пуха ни пера.