Точка опоры

- Верно! И в этом у нас... Как бы тебе сказать?.. Единомыслие, что ли...

Рука была покорная. А поцеловать на прощанье, хотя бы в щеку, он, дурачина, не решился. Наверно, в душе назвала его чудаком.

Проводил до извозчика. Шепнул:

- Извини, вместе нам рискованно.

- Боишься? - сверкнула золотисто-карими глазами, будто в них отразилась молния. - Своей богоданной Екатерины Павловны? - спросила жестко, высвободила руку. - А я-то думала, что вы...

- Как бы не прицепился "хвост". Я же поднадзорный.

Катерину назвала с горечью. И не случайно - в предыдущие поездки жена была с ним. О них даже говорили как о примерной паре.

Теперь, слава богу, он ехал один. И спешил в Москву на встречу Нового года.

Разволновавшись, долго не мог заснуть, а когда сон сморил, приснилась Человечинка. Будто итальянская мадонна спустилась к нему из багетной рамы. Только на руке держала не младенца, а голубя. И птица ворковала: "Здравствуй!.. Здравствуй, дор-рогой!.." Сердито плескалось море о камни, гнулись до земли листья пальмы и вдруг скрыли ее. Метался по густой роще не нашел. Звал - не дозвался.

Проснувшись, глянул в окно. За ним бушевала вьюга, кидала на стекло снежную крупу.

Над умывальником долго плескал в лицо пригоршни холодной воды. Вернувшись в купе, вставил папиросу в янтарный мундштук, закурил, задумчиво спрашивал себя:

"Как же с ней дальше?.. На "ты", как она в тот раз на Откосе, или на "вы", как при чужих людях? Алеша Окулов, молодой актер, вспоминая швейцарскую гору, Человечинку называет Юнгфрау. За что так? За стройность, красоту и строгую недоступность. Но она ведь не ледяная. В душе у нее огонь. Так как же с ней?.. Пожалуй, сделал правильно в приписке к рассказу "Человек", обратившись к ней на "вы". Пока лучше так..."

5

В Художественный Горький приехал перед началом новогоднего бала. В начищенных сапогах, в новенькой длинной шерстяной косоворотке, перетянутой неизменным кавказским пояском.

В тесном вестибюле уже было шумно. Едва успел скинуть пальто, как к нему, лавируя между разнаряженными гостями, устремился с широко раскинутыми руками Саввушка Морозов, во фраке и галстуке бабочкой.

- Алешенька! - Обнял и трижды поцеловал в щеки. - Как я рад!

- Я тоже, - ответил Горький взаимностью на его поцелуи.

- С Новым годом, дорогой! Пусть он принесет большое счастье! А нашему театру от тебя новую пьесу. Можно надеяться?

- Надеждами живем. - Горький потянул в сторону один ус, потом второй. - Здесь для меня дом родной. Ей-богу, правда. Не преувеличиваю.

- День сегодня особенный, такого Нового года я не помню: будет Антон Павлович!

- Все-таки расстался с теплой Ялтой?

- Говорит, с мокрой. Опять покашливает. А Новый год не мог себе представить без снега.

- Понимаю его... Только не простудился бы...

- Обещал быть Шаляпин.

- Федору я чертовски рад! Большущий он Человечище!

- А ты, - Морозов, отступив на шаг, окинул Горького мягким взглядом, - все такой же. - Задержав глаза на его лице, сам себе возразил: - Нет, сегодня не такой. Сияешь, как новенький десятирублевый золотой! А глаза взволнованные. Не случилось ли чего? Один приехал? Без Катерины Павловны?

- Один, яко юноша, - рассмеялся Горький. - Так уж получилось... Но вот среди своих... - И вдруг заторопился: - Извини великодушно. Надо повидать...

"К ней, - догадался Савва. - Под Новый год - за новым счастьем!"

Направляясь за кулисы, Горький думал только об одном - не опоздать бы... Увидеть бы наедине... И до встречи унять сердце. Колотится, анафемское...

Широко шагал по пустому коридору, между дверей артистических уборных. Не встретить бы тут никого. Не задержали бы разговором... А дверь к ней он найдет даже с закрытыми глазами. Остается несколько шагов...

Но за дверью голоса. Один знакомый. Неповторимо приятный, мягко бархатистый голос Качалова. А второй?.. Ну что же, придется пожать ей руку при них... А рукопись когда?.. Может, почувствуют себя лишними и поспешат уйти... Хотя с Качаловым надо бы поговорить...

Вышел незнакомый человек. Удлиненное лицо с незаметными скулами, серо-синие глаза, черные кудерьки на высоком лбу, аккуратно подстриженная бородка... Фрак, словно сшитый не по мерке, висел на его плечах. За незнакомцем - Василий Иванович. Стройный, элегантный, радостный.

- О-о, Алексей Максимович! Я несказанно счастлив видеть вас под Новый год! Вы как новорожденный месяц в ясном небе!.. Да, - спохватившись, придержал своего спутника за рукав, - познакомьтесь. Это Иван Сергеевич... Полетаев, - с заминкой припомнил новую фамилию, - наш добрый гость. А это...

- Горького и представлять не надо, - улыбнулся гость Качалова, названный Иваном Сергеевичем, и долго не отпускал руку писателя. - Я поклонник вашего таланта. С ваших первых строк. С "Макара Чудры". Как многие, восхищен "Буревестником". Уж очень он ко времени.

- Рад, что ко-о времени...

Услышав приятный сердцу нижегородский говор, Мария Федоровна встрепенулась и широко распахнула дверь.

- Кого я вижу! Вот нежданный!.. Хотя нет, долгожданный и самый желанный гость.