Точка отрыва

– Полдня топать, – поморщился китаец.

– Но другого пути вроде нет…

– Есть, – вступил я в разговор, – можно прямо по ручью.

– Ты чего? – удивился Хмырь. – Там же никто не ходит. Говорят, гиблое место!

– Я готов рискнуть, а ты, Лис?

Китаец внимательно посмотрел на меня и кивнул.

– Хмырь?

– Нет, лучше уж давайте в обход! Полдня потеряем, зато точно живыми останемся…

– Значит, решено, – подвел я итог, – мы с Лисом идем по ручью, а ты в обход. Встречаемся у больницы.

Лицо Хмыря стало бледным:

– Постойте, вы что, меня здесь бросаете? Не по-товарищески это!

– А Слона закладывать – это по-товарищески? – отрезал я. – Решай, Хмырь: или ты идешь с нами, или остаешься здесь.

– Уговорили, – сплюнул Хмырь, – пошли по ручью! Но если моя жена останется вдовой, а дети сиротами, это будет на вашей совести! Хотя какая у вас совесть…

– Да не заливай ты, Хмырь, – поморщился Лис, – нет у тебя никакой жены, давно сбежала. И детей тоже нет. И никогда не было.

Хмырь зло сверкнул на него глазами, но опять промолчал. Я посмотрел на своих товарищей и понял, что ситуация с каждой минутой нравится мне все меньше и меньше: обиженный, злой Хмырь, хмурый Лис… Да еще Штосс, ведущий какую-то свою, непонятную игру.

Похоже, нарвусь я… Но не в первый раз, выкручусь как-нибудь. Недаром же меня счастливчиком считают!

* * *

Мы притормозили у ручья, постояли, подумали. Вроде бы все чисто, но кто его знает. До нас раньше никто этим маршрутом не ходил – место действительно гиблое. Хмырь кивнул на воду:

– Ну, Малыш, твоя идея, тебе и лезть первым.

Я спорить не стал, поднял с земли камешек и бросил. Тот спокойно булькнулся метрах в десяти от нас. Все нормально. Держась за кусты, я начал потихоньку сползать вниз, но на полдороге поскользнулся и съехал в воду на пятой точке.

Вода оказалась очень холодной. А что вы хотите, конец октября. Лис и Хмырь внимательно наблюдали за мной, а потом тоже осторожно спустились и встали рядом.

Дальше мы двинулись гуськом: я впереди, прокладывая маршрут, за мной Лис, замыкающий – Хмырь. Шли медленно. Дно было неровным и илистым, мы то и дело проваливались в ямы. Все насквозь промокли и замерзли. Лис старался держаться за мной, шел шаг в шаг и крутил головой по сторонам, как бы к чему-то принюхиваясь и присматриваясь. Наверное, за это его и прозвали Лисом… А, может быть, за хитрость.

Хмырь, наоборот, несколько отстал, видимо, полагал, что так будет безопаснее. Минут двадцать мы спокойно брели по ручью, а затем впереди показался небольшой водоворот. Я притормозил.

– «Труба»? – насторожился Лис.

– Похоже.

Я кинул очередной камушек, его подхватило и закрутило прямо на лету.

– «Труба», – мрачно констатировал Хмырь. – Ну, что я вам говорил? Надо было в обход!

– Теперь уже поздно, – заметил Лис, – будем пробираться вдоль берега, там вроде бы есть небольшой проход, по самому краю.

Он показал. Действительно, у кустов вода была спокойной. Но идти там опасно: чуть поскользнешься – сразу же попадешь в «трубу». Впрочем, стоять на месте или возвращаться – еще опасней.

– Кто первый? – спросил Хмырь. – Жребий станем тянуть?

– Нет, – покачал я головой, – моя идея, мне и идти. А вы за мной, не отставая.

Я начал осторожно пробираться по самому краю ручья. Мне повезло: вдоль берега росли кусты, можно было держаться одной рукой. Тяжеленный рюкзак тянул в сторону, но бросить его было нельзя: никогда не знаешь, сколько времени проведешь в Дыре. Может, день, а может и всю неделю. Вот и приходится тащить с собой все необходимое, включая еду и инструменты.

Еще к моему рюкзаку была приторочена палатка – незаменимая вещь в Дыре. Днем здесь температура плюс пятнадцать, а ночью довольно холодно. Костер не разведешь – огонь в Дыре не горит, это еще одна из ее удивительных загадок. Спички и зажигалки здесь абсолютно бесполезны, поэтому никак не согреешься, даже не покуришь. Батарейки и аккумуляторы не действуют, электричества нет. Не работают даже механические часы. Воистину, в Дыре время навсегда остановилось…

Я почти обошел «трубу», как вдруг позади послышался сдавленный крик. Я резко обернулся и увидел, что Лиса засасывает в воронку. Видимо, он поскользнулся и попал ногой в «трубу».

Медлить было нельзя: я скинул в воду рюкзак, сделал два шага к Лису и ухватил того за шиворот, чтобы не засосало.

– Веревку! – крикнул я Хмырю.

Он не растерялся, быстро вытащил туристический канат и бросил мне. Я протянул конец Лису – держи! Китаец крепко ухватился, и я, пятясь, потянул. Минут через пять, с большим трудом, мне удалось вытащить Лиса на берег. Он тихо стонал, его ноги были неестественно вывернуты.

Я вколол китайцу обезболивающее, он на время затих.

– Все, кончился китаёза, – злорадно произнес Хмырь, – не жилец он. Что делать будем?

– Дальше пойдем, как и договаривались.

– С раненым китаёзой? Слушай, Малыш, зачем он нам? Давай бросим его здесь, это же такая обуза…

– Нет, я не брошу. Раз обещал довести, доведу. Бери мой рюкзак, а я понесу китайца…