Точка отсчета

Что же хотел сказать морпех? Он не чужой и не должен стоять один. Эх ты, чудо нерусское! Надо быстро собираться, а мысли все разбегаются, никак не могу сосредоточиться. Егорыч ожесточенно спорит с дочерью, которая сильно бунтует. Глянулся ей американец, понятное дело. Жалко, что так не вовремя. Все, выходим.

В две тысячи первом где-то под Дербентом наша группа брала боевиков, засевших в большом частном доме. Когда начался штурм, мы вдвоем с Васькой Ковалевым страховали основную группу со стороны второго входа. Поняв, что началась операция, осаждаемые, вопреки всякой логике, пошли на прорыв через нас. Васька сидел первым, поэтому начал бой именно он. Плотность огня была настолько высокой, что ему пришлось нырнуть в пристенок, откуда ни стрелять, ни убежать было невозможно. Кого-то он там положил, отчего у противника замедлился напор, и мне удалось на некоторое время удержать рвущихся наружу боевиков в доме. Я не был готов к длительному бою и, ведя огонь, с ужасом понял, что все, еще две секунды – и магазин опустеет, мне придется отступить, и тогда Ваську озверевшие бандиты разорвут на части. Васька бросил мне свой магазин, и я дал еще несколько очередей. На мое счастье, какой-то нетерпеливый боевик высунулся из двери, получил несколько пуль, после чего накрепко закупорил проход. Потом, когда окончился бой, мы с Васькой просто сидели бок о бок и курили, ничего не говоря друг другу. И так было все понятно…

Не чужой… не должен стоять один. Вот же прицепилось, вертится в башке мысль и вертится, накрепко засела. Все никак не могу понять, что он имел в виду. Вон, Бритва идет впереди, ведет группу, немногословный и раздраженный. Видать, ситуация ему тоже не по душе, хотя он сам давно агитировал меня оставить раненого.

А ведь было и наоборот, под Назранью. При этом воспоминании у меня заныла нога, в том месте, куда попал осколок. Тогда у нас бы ли совместная операция с чеченским спецназом, погода была еще никакая, авиация не работала. Помню только, что впятером мы заняли хорошую позицию на опушке леса, в котором засела крупная банда. Когда те высунулись, мы им вмазали как следует и загнали боевиков обратно. Потом взрыв, очнулся от боли в ноге. Двое ребят тащат меня под руки, почему-то затылком вперед. Я вижу, как сзади бежит уцелевший чеченец, отстреливаясь от кого-то позади. В тумане выстрелы, взрывы, мат вперемешку с вайнахской речью. Все прыгает, боль адская, раненая нога бьется по камням, я кусаю губы, чтобы не закричать. Не бросили ведь тогда, вынесли ребята. Когда вспоминаю этот утренний туман и зеленку, отчего-то в горле встает ком. И ведь чечен этот, Салам, тоже не убежал, хотя и мог. Салам, Салам, где ты сейчас, в чьих окопах? Я, как оклемался немного, спросил его, почему он нас не бросил. Он мне тогда емко так ответил, коротко и ясно. Что же он сказал?

Я вдруг остановился, да так, что Лом, идущий сзади, уткнулся мне в спину. Я разгадал, что хотел сказать морпех. А когда отгадал, то понял, что не смогу пойти дальше. Я должен вернуться, а там будь что будет.

Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой

Русские все-таки ушли. Ну да, а кто мы им? Случайные попутчики. Я, пока было время, перетащил все оружие поближе к убежищу. Вход в подвал был аккуратно так вкопан в землю, словно небольшой окопчик. Тут и займем оборону, ерунда, конечно, яма эта, от местных мутантов не спасет, но так вроде привычнее. Я только яму немного подправил, чтобы на уставной окоп походила, ступеньку сделал, там нишу для магазинов, все как на учениях. Ну и сел на приступку воздуха глотнуть, Даг тоже вылез, рядом устроился.

– Ушли.

– Угу.

– А девчонка-то молодец. Ругалась с ними, бросать, мол, раненого нельзя.

Чего это он замолчал? Странный какой-то Даг, задумался, что ли, о чем? Думает, наверное, как ночь пройдет.

– А она красивая.

Кто? Чего тут красивого, осень кругом мокрая, как подгузники моей младшей сестренки. А, так он о девчонке. Ну, не знаю, симпатичная, наверное, да. Только худющая. Не в моем вкусе. Мне нравятся обстоятельные темнокожие девочки, такие, чтобы было за что подержаться. Я ему это чуть не сказал, но только когда на рожу Дагову посмотрел, отчего-то слова в горле и застряли. Я ему осторожно так:

– Даг, а ты-то ей вроде понравился.

– Думаешь?

– Точно тебе говорю, знаешь, как она со своими из-за тебя ругалась?

– Правда?

– Я тебе врать не буду.

– Слушай, а она что, всю ночь просидела на дереве, когда мутанты на нее насели?

– Ага. Нормальная такая девка, не растерялась. И с кровью тогда…

– Точно. Раны не испугалась. Руки у нее откуда надо растут.

– Ну не то что я, даже капельницу поставить не смог.

– Ты, Алекс, молодец. Герой.

– Скажешь тоже.

– И скажу.

– А как ты узнал про дерево?

– Она по-английски немного разговаривает.

– А, черт, точно.

– Она совсем не такая, как отец рассказывал про русских.

– Что, твой предок русских не жалует?

– Ну да, после Вьетнама. Красные, то есть русские, ему враги на всю жизнь. Он так говорит.

– Так какой же она враг?

– Вот и я думаю, что никакой она не враг, просто… классная девушка. Сложно как-то все.