Точка отсчета

Я чувствую, что руки-ноги мне больше не подчиняются. Я не могу сдвинуть с места даже палец на ладони, как ни напрягайся. Как будто кто-то злобный взял меня безжалостной хваткой, оставив только сознание. А вот теперь ноги сгибаются, и я с ужасом понимаю, что это не я, ими двигает другой, и падаю на колени. Чья-то могучая воля полностью подчинила мое тело. Я старался. Я сделал все, что мог, но я не дошел. Опять все было зря, и я опять проиграл.

Все, что мне остается, – это думать. И я думаю, мыслю, соображаю. Завтра в схватке за этот монолит схлестнутся солдаты двух государств. Будут двухсотые, и их будет много. Американцы обучены и экипированы так, что нам остается только завидовать, но у наших, по крайней мере у тех, кто пробивается сейчас сюда, исполняя дурацкий приказ, есть кое-что поважнее – боевой опыт. Они отлично знают, что такое контактный бой, и, скорее всего, зададут американцам перцу. Так что завтра тут будет мясорубка, и неизвестно, как далеко она может зайти. А может, мое предназначение – остановить новую бойню? Может, сегодня я должен был сделать самое главное дело своей жизни? Я продолжаю бороться, представляя раз за разом, как достаю из кармана шар, активирую его и кладу на верхушку монолита. Вон там и углубление есть, как будто специально под артефакт. Кажется, я вот-вот, наконец, сделаю это, но каждый раз монолит стоит целый и невредимый, поблескивая тусклыми боками на осеннем солнце. Неужели снова поражение, на этот раз не крайнее, а по-настоящему последнее в моей жизни?

Я чувствую, как слезы бессилия текут по щекам. Значит, плакать я еще могу? А как насчет остального, твою мать, чертова каменюка? Я скриплю зубами, силясь сбросить морок, и вдруг чувствую, как меня захлестывает запредельная ярость. Я проваливаюсь в боевое исступление, переставая замечать, что происходит вокруг. Теперь во всем мире для меня существует только одна Цель.

Напарник. Сталкер, в миру Артем Быков

Он почти дошел. Мне показалось, что уже все, что сейчас Старшой положит «солнце» на монолит, но потом увидел, что их разделяют всего несколько шагов. Старшой попался, и ему ничем не помочь.

Я орал, кричал, пытался кинуть камнем, чтобы вывести напарника из оцепенения, но все было бесполезно. Старшой опустился на колени и застыл. Никогда не думал, что мне будет так больно видеть Старшого в позе полного подчинения этому адскому творению. Теперь он кукла, оболочка от когда-то сильного человека, игрушка в руках неведомого создания. Было что-то жутко унизительное в этой сцене, чего Старшой ну никак не заслужил. Я метался, проклиная все на свете, Зону, Монолит, американцев и сам не помню что. Я ведь понимал, что Старшой полез туда не затем, чтобы спасти нашу группу, мне он так до конца и не поверил, что Монолит живой. Для Старшого важно другое: он не хочет, чтобы амеры и наши грызли глотки друг другу за эту хренотень.

И вдруг Старшой встал. Сначала я решил, что это Монолит окончательно сделал из него зомби и он сейчас попытается напасть на меня. Только Старшой двинулся вперед, а не назад. Я следил за ним, затаив дыхание. Как во сне, тот достал что-то из нагрудного кармана, повозился немного и положил предмет прямо на верхнюю грань Монолита. Яркая вспышка убедила меня, что это действительно «солнце», оно вспыхнуло, просигналив, что Старшой его активировал, и начало пульсировать. Сергей неуверенными, словно пьяными шагами двинулся в моем направлении, с трудом удерживая равновесие, но через пару метров его ноги окончательно подкосились, и он осел прямо в вонючую жижу.

Вдруг «солнце» зажглось. Старшой упал очень вовремя, это его и спасло. Волна раскаленного воздуха с громким хлопком пронеслась над спиной напарника и поднялась вверх, оставив после себя лениво струящееся марево. Верхушка Монолита тут же подалась вниз, оплавляясь под действием чудовищной температуры, и «солнце» скрылось внутри камня, продолжая плавить его своим яростным жаром. Старшой поднялся на ноги и уже увереннее и быстрее побрел-побежал вперед. Еще минута, от силы полторы, и «солнце» расплавит камень полностью. Тут же я понял, что стальные объятия, сковавшие мой мозг, начинают разжиматься. За отпущенное мне время нужно убраться как можно дальше, иначе конец. И я побежал со всех ног. Побежал так, как никогда раньше не бегал, так что легкие разрывало от нехватки кислорода, а ноги отнимались от предельного напряжения. Только побежал я не от Монолита, а, наоборот, к нему, туда, где, запинаясь и проваливаясь в болото, из последних сил пытался подняться на ноги и падал снова мой друг и мой напарник.