Точка отсчета

Вильям Михайлович Вальдман, Наум Яковлевич Мильштейн Точка отсчета

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он проснулся от крика жены. Она сидела на кровати и с ужасом смотрела на одеяло, посреди которого покоилась большая сосулька. Аким Никитич очень удивился, но не подал виду, посмотрел на часы - без двадцати шесть.

- Наверное буря была, через форточку залетела,- успокоил он супругу. Затем поднялся, пошел в детскую. Илья безмятежно раскинулся на кровати, во сне причмокивал толстыми губами. На его постели сосулек не было. «Слава богу, с ребенком все в порядке»,- подумал Аким Никитич.

Он вернулся в спальню, подошел к окну, закрыл форточку и лег. Кира лежала с закрытыми глазами. «Не спит. Злится. А я при чем?- Хирин закряхтел и повернулся лицом к стене.- Кто мог это сделать? Хулиганов в доме несколько, но кто из них?». Уснуть уже не удалось.

В восемь утра он вышел из подъезда, глубоко вдохнул морозный воздух и направился к соседнему дому. Прислушиваясь к мерному поскрипыванию снега под башмаками, он пытался забыть о случившемся, и это ему почти удалось, как вдруг им снова овладело беспокойство. Чувство было настолько сильным, что Аким Никитич остановился - вместе со снежинками в голубом небе кружились флюиды опасности, но откуда они летели?

Он двинулся дальше, подошел к конторе и все понял. У входа висел транспарант, гордость Хирина, выпиленный из прессованных стружек: «Жильцы! Превратим прилегающую территорию в цветущий сад!» Так вот, «сад» первая буква отсутствовала, отчего призыв обретал новый, зловещий смысл. Конечно, это -продолжение сосульки, невидимый противник наступал широким фронтом и, по всей вероятности, готовил новые неожиданные удары.

Он вошел в подъезд. Здесь его ждали: в двух домах не ладилось с отоплением, люди угрюмо смотрели на него и молчали. Он поднялся по лестнице, открыл дверь с надписью «ЖЭК-14», прошел по узкому коридору, открыл вторую дверь с табличкой «Начальник. Прием с… до…». В кабинете было холодно. В дверь просунулась чья-то голова, но Аким Никитич сказал:

- Подождите, еще рано.

Голова исчезла. На столе лежал продолговатый! конверт: «Хирину А. Н.» Обратного адреса, как и почтового штемпеля, на нем не было. Он вложил конверт в ящик и придвинул к себе бумаги.

Все утро прошло, как в угаре, и Аким Никитич вспомнил о конверте лишь к полудню. Он осторожно надорвал край и вынул сложенный вдвое листок. Вырезанные из газетных заголовков и небрежно наклеенные на бумагу буквы сложились в текст: «Послушай, Хирин! Нам надоело мерзнуть и наблюдать за тем, как ты имитируешь ремонт отопительной системы. Если сегодня к вечеру наши батареи не станут горячими - берегись. Мы тебе сделаем киднапп, понял?

Сожители по ЖЭКу».

- Сень,- спросил Хирин у слесаря, который сидел в углу и терпеливо ждал, когда начальство освободится.- Не знаешь, что значит «киднапп»? Вчера вечером по радио слышал, а что за штука такая, не ведаю.

Сеня почесал затылок и довольно уверенно ответил:

- Это прием такой, в борьбе. Кидать на пол, сокращенно - киднапп.

«Ну, держитесь, охламоны. Я вас всех покидаю»,- разозлился Хирин.

- Ты только подумай,- жаловался он дворнику Коржиковой, когда в обеденный перерыв они сели пить чаи.- Обнаглели до последнего предела, здесь, можно сказать, живота своего не жалеешь, гробишься на посту, а они такое… Побить грозят. Будто я виноват в чем. Вот какая икэбана получается.

- Неужто грозят?

- В письменном виде, гляди сама,- он протянул ей письмо. Коржикова -самостоятельная женщина лет сорока пяти, весьма миловидная, прочитала и сразу доказала преимущества незамужней интеллектуалки перед слесарем Сеней. Она негромко охнула, поперхнулась чаем и всплеснула руками.

- Да что ж вы сидите, Аким Никитич? Они и вправду могут сотворить.

- А это ты видела?- Он сжал могучий кулак и потряс им.- Пусть только Илюшку-попробуют. - Его то дома держите?

- При чем здесь Илюшка?- насторожился Хирин.

- Киднапп - это похищение детей. Я читала, у одного итальянского миллионера… Но Хирина мало интересовала судьба заграничного магната. Он опрометью сорвался со стула и пулей вылетел во двор, перелетел палисадник и через минуту звонил в свою квартиру.

- Илья дома?- крикнул он Кире, открывшей дверь.

- Что случилось?- мертвеющими губами пролепетала жена и стала тихо оседать, цепляясь за дверной косяк.

- Дура стоеросовая!- Аким Никитич подхватил супругу и, вместо того чтобы посадить, приставил к стенке, заорал еи в ухо: - Я спрашиваю, где Илья?

- Гулять пошел.

Хирин скатился с лестницы во двор и обежал вс-е закоулки: сына нигде не было…

* * *

Старший следователь Туйчиев заканчивал составление обвинительного заключения по делу Трегубова. Как всегда, писал быстро, лишь изредка заглядывая в дело, находя нужный документ. Дойдя до слов «На основании изложенного обвиняется…»- он задумался. Только ли Трегубов обвиняется по делу? А пьянство? Разве можно оставить без внимания этот страшный недуг? Его раздумья прервал телефонный звонок. Звонил Азимов, просил зайти к нему.