Точка отсчета

Данька не удержался, сунул любопытный нос в конверт и поднял на меня глаза.

– Тим… Я не могу это принять. Это… слишком дорого.

– Для меня – не слишком. Для меня дорог ты, и я очень хочу что-нибудь для тебя сделать. Что-нибудь важное. Как ты когда-то сделал для меня.

– Что я для тебя сделал? – удивился он.

– Научил меня быть самим собой. Неважно, – отмахнулся я, видя, что он не понимает.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, но точно могу сказать, что мне это ничего не стоило. Это не равноценный подарок.

– Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас. Сертификат действителен в течение года. Я все равно оставлю его здесь. Если решишься, в конверте визитка с моими координатами. Если нет, деньги вернутся на мой счет через год.

Данька растерянно крутил в руках содержимое конверта.

– Я не понимаю… Зачем тебе это?

Я улыбнулся.

– Что, в самом деле не понимаешь?

– Нет. Я наговорил тебе всяких гадостей тогда. Я думал, ты должен меня ненавидеть.

– Ненавидеть? – удивился я. – Как я мог тебя ненавидеть? Разве Петр Алексеевич ничего тебе не говорил?

– О чем?

– Я встречался с тобой не ради оценки. Я любил тебя, Дань. И, может быть, до сих пор люблю. – Вот он, момент истины. Я должен был сказать это 5 лет назад. Я должен был каждый день доказывать это. – И я никогда не смогу тебя возненавидеть. Даже когда ты мне все это говорил, я чувствовал только, что теряю тебя с каждым твоим словом и что мне больно от этого. А потом была тоска, и я глушил ее, заполняя свою тетрадку. Тетрадь – это… Неважно. Может, когда-нибудь расскажу. А потом работа по 15 часов в сутки, потому что я хотел стать если не равным тебе, то хотя бы достойным тебя. И я хранил воспоминания о тебе, как Скупой рыцарь, не пускал в них никого и наслаждался в одиночестве. И все это время во мне жила надежда, что однажды я верну тебя. Но ненависти не было никогда.

– Тим… – Данька опустил голову на скрещенные руки. – Зачем ты мне все это говоришь? Давай сделаем вид, что я ничего не слышал.

– Нет, Дань. Я сказал. А ты услышал. Я не повторю ошибки пятилетней давности.

– Я не знаю, что ответить, Тим. Мне очень жаль, но… Это не взаимно.

– Это уже не важно. Я очень благодарен тебе. И Петру Алексеевичу тоже. Если бы вы не появились в моей жизни и не перевернули ее с ног на голову, я бы никогда не выбрался из той клоаки, в которой тогда находился, даже не понимая этого. Сидел бы сейчас и пил водку с Коляном.

– Кто такой Колян?

– Не знаю. В этой жизни его нет. А в ту я больше не вернусь. Ты сам же его и придумал, когда рисовал мне мое будущее. "Сидишь и ждешь Коляна, который принесет опохмелиться".

– Я так сказал? – Данька улыбнулся своими ямочками солнечно и задорно. – Я этого не помню.

– Зато я прекрасно помню. Этот Колян мне разве что в кошмарах не являлся, а наяву просто преследовал. Если я когда-нибудь стану шизофреником, то именно он будет моим воображаемым другом. Я делал что-то и каждый раз прикидывал – приближает это меня к Коляну или, наоборот, отдаляет. Ну и, конечно, все, что приближало к Коляну, отдаляло от тебя. У меня был прекрасный стимул держаться от него подальше.

– Тим… Ты должен понять. Ничто не приближает тебя ко мне. Я не могу ответить тебе взаимностью, потому что… – Раздался скрежет ключа в замке, а затем скрип открываемой двери. Данька, мне показалось, вздохнул с облегчением. – Так даже лучше.

Коляску Петра Алексеевича вкатил в кухню мужчина лет 30-ти.

– У нас гость, – сообщил им Данька то, что они и сами уже видели.

Петр Алексеевич не сразу меня узнал, это и понятно, столько лет и столько работы над собой. Но через несколько секунд его лицо засветилось улыбкой, и он подался мне навстречу. Данька, тем временем, представил нас с мужчиной друг другу, демонстративно прижимаясь щекой к его плечу. Его звали Олег, и он смотрел на меня не то чтобы недружелюбно, но немного настороженно, не зная, чего ожидать. Мы втроем пожали друг другу руки.

– Тим был папиным студентом, – сообщил Данька Олегу. И никаких "тот самый Тим" или "помнишь, я рассказывал", меня явно не существовало в их жизни.

Я не знаю, почему я решил, что он окажется одинок. Ведь для него время тоже не стояло на месте. А может, я и не решал ничего, просто боялся об этом подумать – что будет, если в его жизни появится мужчина, действительно любимый мужчина, а не временный его заменитель, каким был я. Нет, я не рассчитывал, что он падет к моим ногам, как только меня увидит, такого обновленного и великолепного. Я намеревался постепенно завоевывать его доверие. Но почему-то в эти завоевательские планы совершенно не входили посторонние люди разной степени вовлеченности. Да это и понятно, математик из меня всегда был хреновый, я учитывал только известные переменные.

– Ты готов, солнце? – между тем, поинтересовался Олег, слегка Даньку приобнимая.

– Ага.

Он виновато взглянул на меня. А я позавидовал и пожалел, что сам не называл его так, ведь Данька всегда был для меня моим личным Солнцем.

– Мне нужно идти. Я очень рад был тебя повидать, Тим. И очень рад, что у тебя все в порядке.