Точка отсчёта - любовь 1

Сегодня стихия, казалось, достигла своего апогея в своей ненависти к природе и людям. Санта стала свидетелем того, как шквальный ветер вырвал с корнем несколько деревьев и, подобно тонким прутикам, отбросил их к скалам. Джеймс даже не повернул головы. Он не обращал внимания и на то, как буря громит его сад, уничтожает беседку, уносит с собой скамейки и столики.

Огромная волна поднялась на горизонте и понесла свои воды прямо на него. Джеймс не шелохнулся. Просто стоял и смотрел в самое сердце стихии. Санта услышала, как заскрипели балки дома, как лопнули стёкла на втором этаже и осколки со звоном разлетелись по полу. Волна всё приближалась. Вместе с нарастающим гулом ветра, она росла и ширилась с каждой секундой, грозя поглотить собой весь островок, чтобы потом двинуться дальше, к материку. Санта вцепилась в края подоконника, с ужасом наблюдая, как волна, разинув свою чудовищную пасть, нависает над Повелителем. Ещё мгновение, и она рухнет прямо на него всей своей немыслимой массой — раздавит, сомнёт, уничтожит…

Санта затаила дыхание и дальше наблюдала происходящее, как при замедленной съёмке. Волна вздыбилась до предела, застыла на какой-то миг и… стала медленно опускаться, отступая обратно в синюю бесконечность, забирая с собой пенные валуны и щепки поваленных деревьев. Ветер сменил направление и помчался сквозь океанский простор уже ничем не сдерживаемый.

— Так я и знал! — раздался раздосадованный голос Ирвина, и вслед за этим, он сам появился в дверях гостиной.

Даже не кивнув опешившей Санте в знак приветствия, он бросился на берег, к Повелителю. Санта же, полностью заинтригованная и сбитая с толку, вернулась к окну. В него она увидела, как Ирвин подбежал к Повелителю и, резко развернув того за плечо, рухнул на колени и склонил голову.

В тот же мигнебо разорвала пурпурная молния, и оно заблистало, окрасившись тысячами разноцветных зарниц. Санта наблюдала, как Джеймс схватил Исполнителя за воротник куртки и, резко поднял. Она видела, как Ирвин пытался что-то объяснить и как Джеймс, несколько раз встряхнув его, отбросил в сторону, и, отвернувшись, зашагал по песку вдоль берега. Исполнитель кинулся за ним и, догнав, пошёл рядом, продолжая что-то говорить. Вскоре они оба скрылись за краем отвесной скалы, где Санта больше не смогла их видеть.

* * *

— Сир, я прошу вас, успокойтесь! — в который раз повторял Ирвин, с тревогой наблюдая за выражением лица Повелителя. — Я ведь вам говорил, что не стоит за меня волноваться! Что я непременно вернусь и…

— Иди к чёрту! — тоже не в первый раз огрызнулся Джеймс, не поворачивая головы. — Тебя не было неделю!.. Неделю, Ирвин! Что я должен был подумать, по-твоему? — и он в ярости пнул камешек, валявшийся на пути.

— Я не знал, что прошло столько времени, ведь там…

— Я несколько раз пытался попасть за Реликтовую Черту! — рявкнул Повелитель, не дослушав. — Но ОН меня не пускал! Словно я больше не Его Сын! Не Истинный!.. Чёртов медальон даже не реагировал!

— Сир, так иногда происходит, когда Отец не видит во встрече острой необходимости, — как можно мягче попытался пояснить Ирвин. — Вам не следовало горячиться. Не следовало громить планету, чтобы спровоцировать Отца.

— А Ему не следовало провоцировать меня! — вновь огрызнулся Джеймс, сверкнув глазами. — Если я больше не достоин быть Повелителем, пусть вызовет меня к себе, и так прямо и скажет! А не держит у порога, как какого-то раба!

— Не было даже разговора о том, что вы недостойны править Вселенной, — Ирвин покачал головой. — Отец пытался объяснить мои действия, а не ваши, — он обеспокоенно посмотрел на Джеймса, почти физически ощущая исходившую от него ярость. — Сир, поверьте, вам не о чем волноваться, — повторил Ирвин вновь. — Я обо всём позабочусь. Никто не тронет вас.

— Я за себя не беспокоюсь, Ирвин, — холодно перебил Повелитель, хмуро разглядывая волны океана. — И мне твоя защита не нужна. Я не просил этой власти и не держусь за неё. Могу уйти прямо сейчас, если так будет нужно. Просто я не люблю, когда ко мне относятся как к бессловесной скотине. Или я — Повелитель, или — нет, другого я не приемлю.

— Скажите честно, сир, что вас больше всего разозлило? Что я не вернулся? Или то, что вас не пустили за Реликтовую Черту? — внезапно спросил Ирвин.

— Меня разозлило, что все эти дни я не мог узнать, что с тобой, Ирвин, — помолчав, признался Джеймс, и в его голосе просквозила боль. — Я ведь чувствовал тогда, что тебя нельзя отпускать. Знал, что тебе будет слишком тяжело выиграть этот бой в одиночку. Поэтому, когда ты не вернулся, я едва не потерял над собой контроль. Я кинулся к Отцу, а Он… — Джеймс не договорил, лишь стиснул зубы. Потом долго молчал прежде, чем продолжить: — Я ведь понимаю, Ирвин, что всё это было отличным способом напомнить мне моё место. Показать мне, что в любую секунду я могу потерять всё, чем дорожу. Если я ещё раз осмелюсь пойти против правил, у меня отберут тебя… Отберут право называться Истинным… А если я осмелюсь любить — отберут и Санту… По-твоему, этого мало, чтобы разозлиться?!