Точка перехода

В этот момент глаза крокодилоголового вспыхнули красным светом, словно они были из раскалённого металла, и в следующее же мгновенье Вениамин увидел, что никого кроме него на верхней платформе пирамиды нет — крокодилоголовый и Великий Ягуар исчезли.

Вениамин даже не понял, как это произошло…

В следующее же мгновенье сильный порыв ветра ударил ему в лицу и в грудь. Это был словно ветер пустыни: горячий, сухой и наполненный мелким песком. Машинально зажмурившись, Вениамин не удержался на ногах, упал на каменный пол и внезапно осознал, что где-то здесь уже должны были быть ступеньки вниз… «Надо отползти подальше от края…» — мелькнуло в его голове, но он не успел даже открыть глаза, как внезапно ощутил, что позади него открылась пустота, и он начал бесконечное падение по крутым ступенькам вниз, с сорокаметровой высоты храма Ноочь Муль…

Всё закончилось гораздо раньше, чем ожидалось. Вениамин внезапно вздрогнул всем телом почувствовав сильный удар по спине. Он открыл глаза в темноту и попытался осознать, что происходит. Тёмная тесная комната, низкий потолок… Откуда-то сбоку появилась едва различимая в полумраке физиономия кладбищенского сторожа… Фёдор Михайлович — так он, кажется, себя назвал?

— Эй! Ты чего? — старик показался не на шутку обеспокоенным, — Эк, грохнулся-то как с кровати… Хорошо ещё, что невысоко…

Приглядевшись, Вениамин опознал в тусклом освещении спартанский интерьер кладбищенской сторожки.

— Дед, ты кто? — спросил Вениамин, хотя сразу узнал сторожа с кладбища.

— Фёдор Михалыч, — пожал плечами старик, — Но не Достоевский…

— Понятно… — Вениамин приподнялся с пола и сел, прислонившись спиной к кровати.

— Чего понятно? — сторож присел на койку, — Ты кто, вообще, такой и как здесь оказался?

— Ох, и палёная, видать у тебя водка, дед! — Вениамин приложил ладонь ко лбу — голова раскалывалась от боли.

— Какая водка? — совершенно искренне удивился сторож, — Ты кто такой?

— Не узнаёшь? — в свою очередь удивился Вениамин, — Забыл что ли? Я же по поводу могилы приходил. Искал я могилу… А ты мне говорил, что такой тут нет.

— Могилу… Искал… — Фёдор Михайлович озадаченно почесал затылок, — Не помню… Хотя… Ну-ка, повернись вот так, к свету…

Сторож довольно бесцеремонно взял Вениамина за подбородок и повернул его в сторону лампы.

— А-а-а! — воскликнул старик, — Теперь признал! Повзрослел, но узнать можно… Могилу, говоришь, искал? А фамилия какая там была?

— Акатьевы! Акатьева Ирина и Акатьев Алексей, — сказал Вениамин.

Сторож кивнул:

— Точно! Акатьев… — он подошёл к шкафчику, достал початую бутылку водки и плеснул немного в стоявший на столе стакан, — Бушь?

— Не, и так голова раскалывается… — ответил Вениамин, — Вспомнил, наконец?

— Вспомнил-вспомнил, — отозвался сторож и быстро опустошил стакан, — И даже знаю, где могилка-то та…

— Знаешь? — Вениамин торопливо поднялся на ноги.

— Знаю, — кивнул старик, — Пошли, покажу.

Он взял с полки слегка заляпаный краской фонарь, проверил его (включил-выключил) и направился к двери:

— Пошли, Акатьев!

Вениамин последовал за ним.

Была уже глубокая ночь. Пройдя по слегка освещённой фонарями аллее, они свернули в темноту и побрели среди могил. Сторож светил фонарём, который оказался на самом деле довольно тусклым.

— Вот здесь! — наконец сказал он и посветил Вениамину на какое-то надгробие, — Акатьев! Видишь?

Вениамин подошёл поближе и оцепенел — на могиле, и правда, золотистые буквы складывались в слова: «Вениамин Геннадиевич Акатьев. 1979–1993 г.»

Да — имя, фамилия и отчество могли совпасть. Но на памятнике была так же и фотография. Ошибки быть не могло — на фотографии был сам Вениамин, когда ему только-только исполнилось четырнадцать лет…

— Что это?.. — едва слышно вымолвил Вениамин.

— Как «что»? — удивился сторож, — Могила твоя! Вот — здесь ты и лежишь. Я же сначала тебя не признал, а потом фотографию эту вспомнил, и всё прояснилось. Вообще, по детям трудно сказать, как они будут выглядеть, когда вырастут; а вот по взрослым — детские фото всегда можно распознать. Твоя фота? Конечно, твоя!

Вениамин недоумевающе уставился на него:

— Получается, что я вот уже как почти двадцать пять лет как умер?

— Ну! — кивнул сторож, — Всё точно, помер!

— А как же ты тогда можешь меня видеть? — спросил Вениамин, — Если я умер…

— Ха! — махнул рукой сторож, — У меня ж алкоголизм — я и не такое вижу! Тут ко мне много вашего брата приходит. У тебя ещё проблема простая — могилу найти, а у других — и это уладить, и то устаканить… И чего вы никак не успокоитесь? Вот я помру — клянусь, никого напрягать не буду. Вот помер — и всё! Хоть тотальный армагедец — из могилы не выйду! Оно мне надо?

Вениамин растерянно смотрел на надгробие. Что всё это значит? Открылся ещё один портал, и он попал в ещё один мир, где нет ни Ирины, ни Алёшки, ни его самого?

«Господи!» — подумал Вениамин, — «Какого чёрта я попёрся в эту Мексику? Зачем я карабкался на эту пирамиду? Зачем мне, вообще, все эти боги майя? Неужели это теперь никогда не закончится?»

— Ну, — сказал сторож, прервав его мысли, — Я пошёл. Покойся тут с миром.