Точка перехода

Чтобы говорить такое о туманном Альбионе XVIII-XIX веков, надо было обладать изрядной долей фантазии пополам с лицемерием. Мы все комплексуем, что у нас крестьяне были крепостными. Между тем, тогда только в военном британском флоте было несколько сотен линейных кораблей и фрегатов с десятками тысяч человек в экипажах. Формально они считались «контрактниками», фактически же были рабами. Как шла вербовка? Людей спаивали в кабаках, прикладывали палец пьяного к контракту — и наутро человек, очнувшись, обнаруживал себя на корабле, где был обязан служить лет пять. При этом царь и бог на борту — капитан, который мог вздернуть на рее любого. За малейшее неповиновение — карцер или плети. Жизнь матросов была ужасной. Тяжелейшая работа, сон урывками от вахты до вахты, скверная пища и тухлая вода, болтание в море месяцами, каждодневный риск утонуть, быть перешибленным лопнувшим тросом или сорваться с мачты. В случае войны каждый рисковал потерять руки или ноги, после чего его пинком отправляли на «гражданку» — без всяких пособий или пенсий. Свобода, говорите?

Иногда капитаны набирали себе команды, высылая на улицы ночных городов особые команды, которые хватали людей. Во времена войн с Наполеоном мобилизация во флот шла несколько другим способом: людей отлавливали на улицах армейские патрули, наплевав на всякие права человека.

А ведь был еще и торговый флот…

Рядом с армией рабов-матросов существовали работные дома (ГУЛАГ). По закону 1834 года нищих принудительно заключали в приюты, созданные по образу и подобию тюрем. Мужей разлучали с женами, матерей — с детьми. Всех сажали за тяжелую работу. Например, дробить камни или расплетать старые канаты на пеньку. Никаких денег за труд не платили. Только кормили. Что это, как не лагеря? Помимо них, в старой доброй Британии имелась целая армия пролетариев, вынужденных вкалывать за гроши и ютиться в трущобах, масса угнетенных ирландцев, лишенных земли. Попытки рабочих выступлений в Англии подавлялись пушечным огнем и клинками кавалерии (Знаменитое «Питерлоо» 1815 года). Справедливости ради заметим, что такое творилось не только в Англии. Восстания лионских ткачей во Франции в 1830-е годы тоже подавлялись артиллерийским огнем и картечью. Добавим к этому поставленную англичанами на широкую ногу работорговлю. При этом всеобщего избирательного права в Англии не имелось аж до 1928 года! То были времена господства самого мрачного, самого пещерного капитализма, помноженного на олигархический строй. Он почти полностью повторял средневековую Венецию.

(ПРИМЕЧАНИЕ: В Америке ХIX века со свободой личности положение было ничем не лучше. Вот как описывает порядки на хлопкопрядильной новоанглийской фабрике «времен Ральфа Уолдо Эмерсона» современный писатель Брюс Стерлинг: «Именно в те дни в Америке начало формироваться общественное мнение по поводу регламентации интеллектуальной жизни страны. Новоанглийская бумагопрядильня была не просто фабрикой. В ее бараках, где была организована тщательная слежка и где чрезмерно пеклись о респектабельности, царила нравоучительная атмосфера, за которой почти не было видно стремительного вращения жужжащих прялок» (Б.Стерлинг. «Будущее уже началось» — Екатеринбург, «У-Фактория», 2005 г., с.54)

Да Британия, по сути дела, и была такой супер-Венецией Нового времени. Существуя на островах, не боясь ничьих наземных вторжений, Британия имела маленькую сухопутную армию, но зато очень большие флот и деньги. Англичане в восемнадцатом веке совершенно по-венециански предпочитали воевать чужими руками, субсидируя своим золотом европейских государей. А чтобы в Европе не образовалась какая-нибудь грозная сила, способная бросить вызов англичанам, они умело стравливали континентальных европейцев между собой, создавая и поддерживая враждебные друг другу лагеря. В этом, кстати, англичане полностью предвосхитили внешнюю политику Соединенных Штатов в ХХ веке.