Точка пересечения

— О! Да ты идеалист! Размазня интеллигентская, у тебя же технический ВУЗ за плечами, а не духовная семинария. Нет никакой тонкой материи, есть вполне материальная работа человеческого мозга, направленная на борьбу за существование. Все, что создано человеком: машины, приборы, города и дороги, все подчинено только одной цели — развитию, движению вперед. И выигрывает в этом движении лидер, как в любом состязании! И не надо мне в пример приводить Пушкина или Моцарта, искусство тут носит всего лишь образовательный характер, это просто тренировка мозга.

— Частично вынужден с вами согласиться, научно — технический прогресс действительно играет очень важную роль в нашей жизни, — ну вот и тема для полемики нарисовалась! Ведь именно в пылу жаркого спора раздраженный человек способен выдать скрытую информацию. Конечно и Федоров был знаком с этим приемом, школа-то у нас оказалась одна, только он никак не предполагал, что я могу копаться у него в голове. Далее я плавно перевел разговор на тему аппаратуры в его лаборатории:

— Вот и приборы говорят о чьем-то явном превосходстве. Аппаратура у вас, наверно, американская? Или нет? Японская? Ну, не наша же!

— Если бы ты, клоун очкастый, знал чья это аппаратура, у тебя бы мозги парализовало! — подумал про себя подполковник, но в слух сказал: —Много ли ты знаешь о технике? Ишь ты, сразу определил — американская! А может наша?

— Была бы наша, надписи были бы на русском, а тут, я так и не понял — не японский, это точно, там иероглифы, но и на английский не похоже. А может инопланетный? — громко рассмеялся я.

— А что, рассказать ему? Посмотрим реакцию. Все равно он не жилец, и плевать, к какой группе он относится. Сегодня отправлю его на небеса, пусть там вместе со своим Кришной скачет! Впрочем, спешить не буду, сначала проведу его через все процедуры, заодно и посмотрю, как ему поможет его «духовная просветленность»! — подумал Федоров, решив покончить уже с нашим интеллектуальным диспутом, а заодно и со мной.

Да и мне показалось, что пора приступать к решительным действиям.

— Я правильно понимаю, вот эти прямоугольные панельки на самом деле экраны? — решил я втянуть его в спор об аппаратуре. — У нас-то уж точно таких нет, значит, все-таки американские! Вот эти провода цепляются к пациенту и передают показания на прибор, который тут же отображает их на экране, а если нажать вот эту кнопку, то он их запишет! — Вся цепочка описанных мною действий тут же подтвердилась в голове у подполковника. Ну, не мог же он блокировать абсолютно все!

Федоров раскусил мою затею и, желая меня напугать, приставил к моей голове пистолет. Однако тут же грохнулся, неловко обо что-то споткнувшись. Пока он поднимался с пола я продолжал невозмутимо допытываться:

— У каждого прибора, допустим, как и у магнитофона, есть три основные функции: воспроизведение, запись и стирание записи! И обычно, кнопочки, управляющие этими функциями, расположены особняком от остальных для удобства. Ведь правда?

Федоров сконцентрировал свое внимание на болевых ощущениях, чтобы ненароком не отреагировать на мои слова, ведь по его реакции я смог бы сделать вывод о предназначении той или иной кнопки. Он уже догадался, что я тоже читаю его мысли и имею непосредственное отношение к проекту «Элен».

Мне, конечно, сразу стало сложнее. Он-то лучше меня знал все способы «выуживания информации» без всякой телепатии. Потому-то и не сработал знаменитый хрестоматийный прием, когда собеседника вынуждают что-то доказывать, опровергая ложное утверждение. Да еще и принижают, при этом, его компетенцию, мол, что ты вообще об этом знаешь. Подобными школьными приколами не смутишь офицера госбезопасности. И обращение к конкретным предметам, в данном случае к приборам, также не вызвало у него ярких эмоций. Он стал только еще осторожнее, замкнулся в себе. Надо было придумать что-то неожиданное, свежее и я сменил тактику:

— У вас, Евгений Тимофеевич, какое-то нечеловеческое самообладание, признаюсь я восхищен!

Федоров сохранял полное спокойствие. Его сосредоточенный взгляд был устремлен в незримую точку в пространстве, как будто там была шахматная доска, на которой он разбирал увлекательный дебют. В его голове читалось полное понимание происходящего, он методично просчитывал возможные ходы в сложившейся ситуации.

— А скажи-ка мне, уважаемый Александр… ибн Комар Даст, когда у тебя появилась способность читать мысли? — спокойным невозмутимым голосом спросил он. — Это же проявилось неожиданно. Так ведь? И совсем недавно, иначе мне было бы об этом известно. Мы же всегда стараемся держать под контролем людей с паранормальными способностями. Кстати, как показывает практика, чаще всего они оказываются всего лишь больными, уверовавшими в свою исключительность.

Я рассказал о своем странном контакте и неожиданных его последствиях. На этот раз у него не получилось скрыть свою реакцию. Тема контакта с иным разумом оказалась неожиданным поворотом для него. Я понял, что попал в нужную точку и продолжил: