Точка преломления (ЛП)

Я чувствовала его нетерпеливость. Мой пульс отсчитывал мгновения, которые давили на меня, но нам нельзя было рисковать. Мы не сможем добраться до Ребекки быстрее, если нарушим правила и вылетим из сопротивления. Мне следовало помнить об этом.

— Мы вытащим ее, слышишь? — сказала я, пытаясь набраться терпения. — Но сначала нам нужен план. Нужно придумать, как туда попасть.

— Устала от внимания?

Меня удивила его циничность.

— Ты не единственный, кто хочет вызволить ее, — ответила я и помахала рукой, заметив, что один из юношей пялится на меня.

Шон вздохнул.

— Я знаю. Прости. Просто мы так близки к цели.

— Скоро мы получим списки, — произнес Такер, вмешиваясь в разговор. — И затем я проведу нас внутрь. Верьте мне.

— Верить тебе. Отличная идея, — пробормотала я.

* * *

К тому времени как мы по очереди "приняли душ" — не пригодной для питья водой из пакетов с клапанами — и вернулись в казармы, мной овладело изнеможение. Чейз выбрал две пустые койки в задней части помещения, откуда ему была видна остальная платформа. Свет нашего фонарика выхватил из темноты равномерную струйку воды, стекавшую с потолка и исчезавшую в куче грязи у стены.

Мне не нравилось то, что мы разделились с Шоном и Такером, но Шон не сможет спать, пока не узнает о Ребекке побольше, а я не сомкну глаз, если Такер будет поблизости.

— Выключите свет, — простонал кто-то. Я погасила фонарик, в первый раз радуясь безличности, которую обеспечивала темнота.

О чем я думала, когда объявила себя снайпером? Да, я купила нам вход в сопротивление, но это лишь вопрос времени, когда Чикаго раскроет мою ложь. Лучше позаботиться о том, чтобы к этой минуте оказаться подальше отсюда.

Так себя чувствовала Кара? Вечно избегая правды — какой бы она ни была. Я представила ее симпатичное лицо, холодные сверкающие глаза, изогнутые в кокетливой улыбке губы. От мысли о ней мне стало плохо, и еще хуже от радости, что я жива. Нет, я не радовалась ее смерти, но чувствовала облегчение от того, что все еще здесь. Но ведь это — то же самое, что радоваться?

Я опустилась на край своей импровизированной постели, и она заскрипела. Соседняя койка, казалось, находилась за много миль от меня, а я — слишком далеко от него, и в этом месте, окруженная людьми, которых я не знала, которые считали меня кем-то другим, я не хотела быть одна.

Я взяла его за руку и потянула, заставляя сесть рядом со мной. Когда моя щека прислонилась к его плечу, его подбородок опустился на мою макушку. От нас все еще слегка пахло дымом.

— Не уходи, — прошептала я.

Он медленно выдохнул и шевельнулся. Я услышала шелест ткани, когда он снимал обувь, и почувствовала на своем колене его теплое дыхание, когда он снимал мою. Я всмотрелась в слепящую темноту помещения. Мне никого не было видно. Что означало, что нас тоже не могли увидеть.

Он лег. Я вспомнила, как он держался за бок после драки, и осторожно подняла его рубашку. Кончики моих пальцев скользнули по подъемам и впадинам его пресса и поджарым трепещущим мускулам, охватывающим его грудную клетку. Там были синяки, я могла представить их даже в темноте. Фиолетовые цветы, окантованные желтым. Я с трудом сглотнула.

— Болит? — прошептала я.

Он помедлил.

— Это — нет.

Его кожа была такой гладкой, что я не могла убрать с нее рук. Я мельком подумала: что он сделает, если я поцелую это место, прямо под грудиной? Мысли о Каре остановили меня. О Каре, которая больше ни к кому так не прикоснется.

— Ложись ко мне, — сказал он. Металлическая сетка койки застонала, когда он притянул меня к себе. Мое тело изогнулось так же, как и его, спина прижалась к его груди, колени легли поверх его. Моя голова нашла подушку на его плече, и я вздрогнула, когда другая его рука поднялась по моему бедру, забралась под рубашку, и его пальцы легли на мой голый живот и обхватили меня за талию. Он крепко прижимал меня к себе, пока тепло его тела не слилось с моим. Пока я не перестала осознавать, где заканчивался он и начиналась я.

В спокойствии следующих минут я подумала о Джеке, Траке и Мэгз и о том, с какой силой поверхность земли давила на бойцов под ней. Как делала их жестокими и суровыми. Насколько это казалось мне более близким, чем невинность Бет, даже спустя столь мало времени.

Пусть я ожесточилась, но все еще случались подобные мгновения. Промежутки мягкости во времени. Моменты, когда значение имело все.

Именно тогда я осознала, что хоть я изменилась, но не была сломлена.

* * *

Меня разбудили шаги и бледный свет фонарика. Мои ноги переплелись с ногами Чейза, напоминая о его росте — мои ступни в носках доставали лишь до его голеней. Одна тяжелая рука прижимала меня к его твердой груди, а теплое дыхание щекотало мое ухо.

"Дом", — говорил он мне когда-то. Для него я — дом. А он — для меня. Если бы мой разум не начал бурлить ожиданием того, что принесут следующие часы, я могла бы оставаться в его объятья вечность.