Точка преломления (ЛП)

Шон остался в лазарете, чтобы выспросить у сопротивления дополнительную информацию, а я побежала в казармы разбудить Чейза. Теперь, когда мне больше не нужно было проявлять силу ради Шона, я почувствовала страх, укоренившийся глубоко внутри меня. Ребекка находилась в большей опасности, чем я подозревала. У нее были серьезные повреждения, а сейчас ее мучили, демонстрируя людям, как того бедного мальчика на Площади. Я подумала о Мэгз, суровой и хладнокровной, застрелившей из окна своего собственного человека. "Убийство из милосердия" — сказал врач. Мы не можем поступить так с Ребеккой, даже если ее жизнь стала такой, какую описали чикагцы.

В казармах Чейза не оказалось.

Я побежала обратно мимо душевых, но он не ответил, когда я звала его по имени.

Я вернулась в лазарет. Его там не было. Как и Шона и других чикагцев.

До собрания оставался еще час, но группки людей уже стали покидать свои позиции и направляться к тому, что Трак назвал деловым районом, проход к которому начинался как раз за столовой. Меня окружали резко пахнувшие тела, в меня врезались, напоминая о тесноте Площади Ноксвилла.

Я высматривала Чейза, но удовольствовалась бы Шоном или даже Такером. Разумно, что Чейз решил отправиться на место сбора без меня; я сделала бы так же, если бы проснулась и не обнаружила его рядом. Но двигаться через толпу мускулистых рук и недоверчивых лиц было почти так же просто, как через зыбучие пески. Я постоянно застревала. Наконец мы миновали столовую, из которой в туннели выходили те, кто только что поел.

Я увидела высокую хорошо сложенную фигуру и золотистые волосы и помедлила лишь мгновение, перед тем как пойти следом. Сейчас я была уверена, что это Такер. Он двигался к складу — в противоположном направлении от места сбора. Я вскочила на платформу и бросилась бежать к задней части столовой мимо холодильников и кухонного прилавка, сооруженного из блестящей металлической обшивки самолетов. Здесь остались лишь несколько человек. Большинство ушли на собрание.

Мое внимание привлекло движение возле вагончиков с углем, и я метнулась туда, но, когда я вошла на склад, он был пуст.

— И где же клуб фанатов снайпера?

Услышав голос Такера, я резко обернулась к дверному проему, в котором он сейчас стоял. При виде падавших на его лицо теней мои кости прошило холодом. Его глаза, прищуренные в уголках, казались встревоженными — как когда он сообщил нам, каким образом убили Кару.

Я остро осознала, что мы были одни. Моя рука сжала фонарик. Когда голова Такера с любопытством наклонилась на бок, я стиснула зубы.

— Ты ведь уже не боишься оставаться со мной наедине, а?

Он шагнул ко мне, и я отступила назад, подобно стороне магнита с противоположным зарядом.

— А вот и ответ на мой вопрос, — произнес Такер.

Со стороны платформы довольно близко раздался смех. Если Такер попытается что-нибудь сделать, я закричу, и эти люди смогут меня услышать.

— Что ты здесь забыл? — спросила я.

— Ворую.

Я дернулась.

— Расслабься, — сказал он. — У меня болит рука.

Он закатал рукав и показал розоватое опухшее предплечье, которое до вчерашнего дня скрывалось под гипсом.

— Это может быть серьезно, — заметила я. — Почему бы тебе не сходить к врачу?

— Мне не нужен врач. — Такер смотрел на меня с излишней фамильярностью, как старший брат, который отшивает надоедливую младшую сестру. Он начал рыться в стоявшей на одном из столов коробке. — У меня есть ощущение, что ты хочешь что-то сказать.

В его голосе не было особенного желания выслушать меня.

Я сильнее сжала фонарик.

— Очевидно, с твоим реабилитационным центром есть небольшая проблема, — заметила я. — Ты забыл упомянуть, что это центр физической реабилитации, а не исправительный для девочек.

Его светлые брови изогнулись.

— Я не знал, что необходимо объяснение.

Он был не способен на честность. Скользкий, как угорь.

— Но она там?

— Да. Если не убежала. В чем я сомневаюсь. Куда бежать в городе, полном солдат? — добавил он, когда я прищурилась.

— Что на самом деле произошло с Карой?

Он поджал губы.

— Я все рассказал.

— Прости, если я не особенно тебе доверяю.

Он покачал головой и поднял взгляд на знак выхода. Я ощутила мимолетный ужас при мысли о том, что он планировал смыться. Он сбежит, и на нас обрушится гнев Мэгз, когда он не явится на собрание. Возможно, она запретит нам пытаться освободить Ребекку.

— Веришь ты мне или нет, но я хорошо относился к Каре, — сказал он. Его лицо снова приняло выражение сожаления, и по моему позвоночнику пробежали мурашки. Я считала, что мог измениться Чейз, могла измениться я, любой мог измениться, но не Такер. — Ей несладко пришлось в жизни, — продолжил он. — Она говорила мне, что бывала на сборищах ФБР. Там к девушкам не всегда хорошо относились.

Кара? Она могла быть кокетливой, но не безрассудной.

Я вспомнила, как грубо она повела себя с Сарой, которую мы подобрали в палаточном городке, и как позже назвала ее всего лишь танцовщицей. Я неожиданно осознала, что представляю Кару в том нарядном платье. Кару, болтающую с солдатами. Кару, делающую то, что приходится, чтобы остаться в живых.