Точка разлома

– За меньший срок наши наномашинные комплексы не претерпели бы столь значительной технической мутации, такой, как переход на принципиально новый источник энергии, ставший для них основным. Да, Макс, в каком-то из пространств Узла проходят миллионы лет, для нас – недели или месяцы. Это звучит достаточно фантастично, но поверь, такое объяснение является предпочтительным, я бы сказал, наименьшим из зол.

– Что же тогда ты считаешь бо́льшим злом?

– Искусственное создание скоргиума и процесс перепрограммирования наших нанороботов, – ответил Шелест.

Макс задумался.

– Не понимаю, кому и зачем потребовалось превращать наномашины в скоргов? А уж тем более переводить их на новый тип энергии? Где смысл? Зачем кому-то преодолевать такие трудности?

– На самом деле смысл есть. Ты правильно заметил: взять чужие наномашины и трансформировать их очень сложно. Но повторю: мы понятия не имеем, сколько пространств объединяет Узел. Пять зон отчуждения, возникших на Земле, и связующие их гипертоннели – это лишь малая часть пространственно-временной аномалии. Подумай, Макс, а что, если наши наномашины попали на планету с технически развитой цивилизацией?!

– Ну и?

– Хорошо, представь обратное. Вообрази, что в наш мир попадают наномашины, созданные иным разумом. Они начинают действовать, реализуя непонятные нам программы, трансформируя нашу технику, невольно провоцируя техногенные катастрофы. Предсказать дальнейшее нетрудно. Мы бы изучали источник «зла», боролись бы с чуждыми наномеханизмами, а при малейшей возможности попытались использовать их в своих целях, например для детальной разведки пространства, откуда они появились, верно?

Макс кивнул, вынужденно соглашаясь.

– Допустим, на планете, куда попали наши нанороботы, энергетика построена на основе использования скоргиума. Изучая вторгшиеся в их мир наномашины, гипотетическая цивилизация адаптирует наномашинные комплексы под свои источники питания и, добившись определенных успехов, транспортирует перепрограммированных нанороботов через пространство Узла.

– С какой целью?

– Изучить нас, нашу технику. Возможно, дабы использовать скоргов в качестве ударной силы для последующей колонизации Земли.

– Фантастика! – фыркнул Макс. – Как по мне, то вариант со звездой и миллионолетней эволюцией наномашин более реален.

– Я лишь выдвигаю предположения. Только исследование источника формирования энергополей даст ответ на вопрос: каким образом из исходных штаммов наномашин возникли скорги, использующие энергию Узла для функционирования и воспроизводства?

Макс усмехнулся.

– Умеешь ты создавать проблемы, Олег. Почему тебе не задействовать мнемотехников Ордена, раз уж командор Хантер в курсе твоих изысканий? Приор Глеб наверняка поддержит подобное исследование.

– Ты ничего не понимаешь, Макс! Безусловно, исследователи Ордена заинтересованы в разгадке тайны скоргиума, но после Большой Зачистки, войны с техносом, эпидемии группировка практически обескровлена. Я говорил с Хантером, он просил подождать либо действовать своими силами. Сейчас нет достаточного количества бойцов и мнемотехников для проведения столь сложной операции на вражеской территории.

– Чем дальше, тем интереснее. Ты продолжай, я слушаю. И заодно поясни, почему вдруг Пустошь стала для Ордена «вражеской территорией»? Уж не из-за моей ли строящейся базы?

– Пустошь здесь ни при чем. Я полез в тоннели техноса от безысходности. На самом деле наиболее доступное для исследования вкрапление находится в Новосибирской зоне отчужденных пространств! Мне тут удалось раздобыть очень интересные данные одного секретного спутникового сканирования! – Шелест задействовал мью-фон, и в воздухе сформировалось трехмерное изображение. – Вот тут, – он указал приблизительную точку, расположенную в нескольких километрах от зоны тамбура, – по данным спутникового сканирования, залежи скоргиума расположены на глубине всего ста пятидесяти метров!

Макс внимательно изучил карту.

– Окрестности Академгородка?

– Да. Неисследованная часть бункерной зоны. Чуть глубже в центре сети тектонических трещин – вкрапление скоргиума.

– Шелест, ты, видимо, спятил. Неисследованные бункера – места совершенно гиблые. Схемы подземелий никто не знает. Сплошная аномалия, можешь поверить моей интуиции. Подступы контролируют боевики Ковчега, кроме того, там сейчас полно всякого сброда, – сам ведь знаешь, как только контроль группировок над территориями ослабел, в отчужденные пространства начали проникать группы неимплантированных сталкеров. В основном они работают на корпорации.

– Я знаю, Макс. Именно поэтому и обратился к тебе. Вряд ли кому-то еще под силу проникнуть в недра разрушенных бункерных зон.

– Не понимаю, с какой стати я должен идти на такой риск? У меня нет мотивации.

– Есть, – упрямо заявил Шелест.

– Ну, слушаю, – нахмурился Макс.

– Хистер. Разве ты не поклялся ему отомстить?

– Не вижу связи.