Точка разлома

– Созреть каждому надо, – продолжил начатую мысль торговец. – Своими мозгами пошевелить, понять, что дороже: жизнь или деньги? Матом меня обложат, уйдут, а через пару дней, глядишь, – возвращаются. Потому как созрели, задумались, кто еще на десять верст в округе им патронов подкинет, накормит, даст передохнуть? И смотрят уже по-другому, и слов своих помнить не хотят. Скажешь, монополия у тебя, Митрофан? Да сожри ее скорги! Вон на Обочине и цены ниже, и жилье дешевле. А почему ко мне идут? Потому что патроны да безопасный ночлег нужны здесь и сейчас, а не завтра и где-то там.

– Мне твоя экономика, Митрофан, по боку, – мрачно ответил Макс. – Я ничем не торгую.

– Торгуешь. Надеждой торгуешь, мил человек. Пусть не за деньги. За идею свою, если она, конечно, есть у тебя. По большому счету – без разницы. Ты можешь помочь, но делаешь это насильно. Вот если б я так стволы продавал – пришел, так покупай или живым не выйдешь!

– Не вижу связи, – буркнул Максим.

– А ты вообще ничего не видишь. Я умею! Ну и что? Чем ты в таком случае лучше Хистера? Его мнемотехники тоже много чего умеют. А народ почему-то в Орден тянется. Там не принуждают, Макс. Хочешь – мы тебя имплантируем. Не хочешь – поживи, осмотрись. А в Ковчег попал – кто тебя спрашивать станет? Без вариантов, либо на имплантацию, либо в расход.

Тошно тогда Максу было. Но слова Митрофана запали в душу.

А отчужденные пространства действительно полнились слухами. И был один другого страшнее. Как только Макса не называли! И нежитью неприкаянной, и сталтехом недоделанным – по-всякому, пока однажды не случилось предсказанное торговцем событие.

Макс тогда в Новосибирской зоне не на шутку схлестнулся с егерями Ковчега. Трое суток его преследовали по руинам. Оторвался только на четвертый день, в гиблых местах, куда и охотники за артефактами редко забредают. Едва живой от усталости, на пятый день Макс вышел к убежищу вольных сталкеров. Внутрь спустился, уже не обращая внимания на косые взгляды и мгновенно образовавшийся вокруг вакуум. Он привык. Не ждал ничего другого, даже удивился, когда к нему подсели двое сталкеров.

Он молча ел, ожидая, что скажут.

– Макс, про тебя тут толкуют разное, – немного помявшись, завел разговор один из них. – Не знаю, что правда, что нет, но друг у нас… – Он запнулся. – В общем, ранило его. Механоид очередью достал. Н-капсулами стрелял, паскудник. Броню навылет, скорги, сам понимаешь, – в плоть. Умирает он. Проказа серебристая по всему телу пошла.

– Я при чем? Спасал уже таких. Только врагов нажил.

– Он сам просил тебя разыскать. Мы двое суток по трупам егерей шли. Думали, нагоним тебя.

– Сам просил?

– Клянусь! Он в сознании постоянно! Иногда только бредить начинает.

– Давно его ранило?

– Да с неделю, считай. Мы тут мнемотехника нашли, он говорит – безнадежно.

Максим тяжело задумался, затем отодвинул тарелку, встал.

– Ну пошли. Посмотрим. Только сразу скажу – чудес не обещаю, скоргов из организма вывести не смогу. Жить ему придется с тем, что получил.

– Да знает он. Согласен. Лишь бы в нежить не превратиться. А что до количества скоргов в организме да уродства, – это ведь как посмотреть. В каждом из нас имплантов – считай, живого места нет.

…Макс с трудом отогнал воспоминания.

Спас он тогда сталкера. И с остальными сдружился, пока раненого выхаживал. Они и стали настоящим костяком его группы. После того случая другие слухи по отчужденным пространствам поползли. Постепенно, по капле менялось отношение. Только Макс уже и сам изменился. Больше он никому своей помощи не навязывал. Взял за правило.

Вот и с Гонтой надо решать.

Теплых чувств Макс к нему не испытывал. Кто знает, что он за человек? Почему вернулся? Сам пришел в отчужденные пространства или заслан кем-то? Стоит ли ему вообще помогать, ведь предупреждал: скажи по-хорошему, если с тобой что не так. Нет, уперся. И получил сполна.

* * *

Гонта очнулся не сразу.

Прошел час, прежде чем он вдруг судорожно выгнулся, захрипел от боли, затем затих, – мутный взгляд остановился, концентрируясь на Максе.

Тот молчал, ожидая, пока помутившийся рассудок Гонты осознает происходящее.

– Что… со мной?.. – наконец хрипло выдавил тот, неотрывно глядя на Максима.

– Твои импланты вплавило в тело при прохождении через Узел, – скупо пояснил Макс. – Ты заражен скоргами. Необратимых изменений пока нет, но ждать их недолго. Раны смертельные. Я привел тебя в чувство, чтобы поговорить.

– О чем? – Гонта заскрипел зубами от боли. – Суки… Обещали же… – Он на секунду затих, так и не закончив фразы.

– О Светлом Тоннеле.

– Ты помочь… можешь? – справившись с болью, прохрипел Гонта.

– Могу. Но пока не знаю, стоит ли?

Гонта дернул кадыком, судорожно сглотнул, мучительно запрокинул голову. Жилы на шее вздулись от напряжения.

– Что ты хочешь знать?..

– Тоннель существует?

– Да…

– Ты однажды прошел по нему? Избавился от скоргов?

– Да… – Гонта мучительно скосил глаза, посмотрел на Макса. – Без меня… не пройдешь…

– Почему?

– Там аппаратура… Нужно знать коды…

– Значит, пойдем вместе. Если ты согласен. Принуждать не стану. Ты волен выбирать.

– Выбирать… как сдохнуть?